- Нет, и не учиться, — прозвучал резкий голос Алексея.
- Так что же?
- Буду готовиться к полету.
- К полету? — протянула она недоверчиво. — Но ведь сейчас, даже в тех случаях, если надо лететь на Дальний Восток, летчики готовятся к этому всего несколько часов.
Они стояли у порога Наташкиной комнаты. Сквозь открытую дверь виднелся синий от лунного сияния квадрат окна и табунок звезд вокруг луны в ночном далеком пебе.
- Я должен готовиться к очень далекому полету, — добрым, дрогнувшим от ласки голосом произнес Алексей, как будто он, как маленькой детсадовской девочке, втолковывал Лидии несложную истину и не мог втолковать. — К такому полету готовятся годы.
Ничего не понимаю, Алеша, — сконфуженно призналась она. — Что за далекий полет? Куда и зачем?
- Я полечу туда, — сказал он, указывая на синий квадрат окна, заполненный звездами и желтой луной. Она лицом прижалась к его шершавой щеке, почти шепотом спросила:
- Ты почему не побрился?
- К тебе спешил.
- До утра останешься?
- Да.
- Поцелуй меня. Потом она снова спросила:
- Куда ты собираешься лететь?
- Туда, — повторил Алексей упрямо и кивком снова указал на квадрат окна.
- Ничего не понимаю: лупа и звезды...
- Первое, — скупо проговорил Горелов.
Она оттолкнулась от него ладонями, пораженная внезапной догадкой.
—Луна? — переспросила она шепотом. — Ты полетишь к Луне?
—Да, — сухо отозвался Алексей.
На ее лице отразилась целая буря чувств: тревога, вопрос, горечь. Она еще не верила до конца, еще надеялась, что он шутит, но сознание ей подсказывало: он говорит всерьез. Глаза ее в упор смотрели на крепкую загорелую шею Алексея и спокойно пульсировавшую на ней жилку. Потом она подняла их и увидела его лицо, суровое, застывшее от напряжения. И она еще раз подумала, что, когда у человека такое лицо, он не шутит. И все-таки всему наперекор промолвила:
- Алешенька, это ты нарочно? Ну, признайся, скажи.
- Нет, — ответил он с грустной улыбкой, — это так и есть.
- Значит, ты космонавт?
- Можешь даже считать меня лунатиком, — засмеялся он.
Лидия вдруг опустила руки, с горечью воскликнула:
- Ой, что же я наделала!
- Успокойся, — остановил он.
- Если бы я знала, что ты космонавт, я бы ни за что так не поступила.
- Вот как! — горько усмехнулся Горелов. — А я думал, ты меня по-настоящему любишь!
- Глупый! Неужели ты сомневаешься?
- Кажется, нет.
- Но то, что ты космонавт, все меняет.
—Почему же, Лида?
Она нервно засмеялась:
—А ты подумай. Когда ты станешь известным, тебя начнут преследовать тысячи женщин и девушек: русских, американских, африканских, беленьких, голубеньких, черненьких. А что я рядом с тобой? Не совсем состарившаяся вдовушка, да?
Алексей прижал ее к себе сильными твердыми руками.
—О да! О да! — передразнил он. — До чего же вы проницательны, моя милая. После полета я тотчас же уеду в одно из очередных заграничных турне и женюсь на беленькой американской миллионерше. Ты возражаешь? Согласен, согласен — не надо потакать империализму. Советский летчик-космонавт Алексей Горелов не имеет права жениться на беленькой американской миллионерше. Нет, я лучше женюсь на черной мулатке из Алабамы. Опять не так? Ну на чилийской танцовщице. Тоже не согласна? Так чего же вы хотите, моя дорогая? Чтобы я предпочел вас? Хорошо. Уж так и быть. Алексей Горелов становится одним коленом на только что вымытый вами пол и просит вашей руки.
—Перестань, — засмеялась Лидия и повисла у него нашее, — глупый, перестань!
Ее ухо, мягкое и теплое, щекотало ему губы, и он, поцеловав розовую мочку, зашептал:
- Чудачка! Для чего мне миллионерша, голубенькие и черненькие иностранки? Ты у меня была и будешь одна. Понимаешь? Хочешь, я завтра всем объявлю, что ты моя жена?
- Ни в коем случае, — возразила Лидия, — я не хочу тебя сейчас связывать... Вот когда вернешься из полета и обрушится на тебя слава, сам решишь, стоит на мне жениться или нет.
- А если я... — начал было Алексей, но она не дала договорить, ладонью закрыла ему рот.
- Нет! Никогда не произноси этого слова...
В подмосковном городке космонавтов прилетевшего из Степновска Алексея Горелова поразила необычная тишина. Зыбкий знойный воздух пропитан едва уловимым запахом сосен и елей. На асфальтированных дорожках у магазина, штаба и профилактория — ни человека. Время летних отпусков опустошило многие квартиры.
Давно не видавшее хозяина жилье встретило Алексея душным пыльным застоем. Он разделся и в одних трусах долго и старательно наводил порядок: протирал подоконники, стекла книжного шкафа, вытряхивал пыль из занавесей. Затем, приняв душ и выбрившись, направился в штаб.
Коридор с цементным полом хранил прохладную тишину. Почти все лаборатории были опечатаны. Начштаба полковник Иванников и комендант городка майор Кольский уехали с утра по каким-то хозяйственным надобностям, а генерал Мочалов уже третьи сутки находился на космодроме и возвратится лишь к исходу следующего дня. Об этом Горелову сообщил дежуривший по штабу капитан Фролов, тот самый долговязый Федя, без которого не обходилась ни одна тренировка в термокамере. Видимо, он уже кое-что знал о ближайшем будущем Горелова и был с ним предупредителен и разговорчив.
- Вы подзагорели, Алексей Павлович, — щебетал Фролов. — Да и возмужали как!
- Хотите сказать — постарел? — усмехнулся Горелов.
- Что вы, что вы! Мне бы вашу старость. Именно возмужали. Ни дать ни взять — настоящий космонавт. Генерала Мочалова нет, но вам он оставил распоряжение. Вот здесь в дежурном журнале у меня записано... — Под крепкими Федиными пальцами зашелестели переворачиваемые страницы, и он прочел: — «Капитану Горелову А. П. передать, чтобы по прибытии немедленно позвонил по телефону...» Знаете кому?
- Знаю, знаю, — перебил Горелов, увидавший номер телефона. — Станиславу Леонидовичу из генеральского кабинета позвоню.
Он зашел в пустой вместительный кабинет Мочалова, с жадным любопытством огляделся по сторонам. Все как было. Два стола под зеленым сукном, составленные буквой Т. На стенах портреты первых космонавтов, массивный чернильный прибор из белого мрамора на письменном столе, а рядом бронзовая моделька космического корабля. Все и не все. Большой глобус Луны теперь тоже был водворен на письменный стол. Горелов, волнуясь, прочел над пестрым лунным рельефом знакомые названия: Океан Бурь, Море Спокойствия. Над большими кратерами появились мелкие цифры. Очевидно, часто за последние дни обращался генерал к этому глобусу.
Алексей снял трубку белого телефона, набрал номер и тотчас услышал знакомый бас:
—О! Алексей Павлович! Здравствуйте, дорогой скиталец. Ну и легки же вы на помине. Теперь ни одного дня не обходится без того, чтобы мы вашей фамилии не про
износили. Сейчас в моем кабинете целый консилиум идет. Ваш персональный скафандр усовершенствуем. Вы из городка звоните? Берите немедленно машину и отправляйтесь, милейший, ко мне. Нет, не сюда, а прямехонько на московскую квартиру.
