Том 3. Стихотворения 1918-1924

Опять голодные орлы
Над головой витают с криком,
И грозно выступы скалы
Висят в безлюдии великом;

Опять, шипя, скользит змея,
И барс рычит, пустынножитель;
Но шаг мой тверд, и снова я —
Охотник, странник и воитель.

Пусть годы серебрят висок,
Пусть в сердце тупо ноют раны; —
Мой посох поднят, путь далек,
Иду чрез горы и туманы.

На миг мне виден с высоты
Тот край, что с детства взоры манит.
Дойду ль до сладостной черты,
Иль Смерть мне на пути предстанет?

Но знаю, прежде чем упасть,
Чем вызов Смерти встретить дружно, —
Мне снова улыбнется страсть
Улыбкой ласково-жемчужной.

Последнем, роковой любви
Слова я прошепчу на круче,
И, — словно солнце, всё в крови, —
Пусть жизнь тогда зайдет за тучи!

18 ноября 1914

Всхождение

А лестница все круче…

He оступлюсь ли я?

Urbi еt Оrbi

Как винт чудовищный, свиваясь вкруг стены,
Восходит лестница на высь гигантской башни.
Давно исчезло дно безмерной глубины,
Чтоб дальше сделать шаг, все должно быть бесстрашней.

За ярусом — другой; сквозь прорези бойниц
Я вижу только ночь да слабый отблеск звездный;
И нет огней земли, и нет полночных птиц,
И в страшной пустоте висит мой путь железный.

Направо к камням жмусь; налево нет перил;
Зловеще под ногой колеблются ступени.
Гляжу наверх — темно; взглянуть назад — нет сил;
Бессильный факел мой бросает тень на тени.

Кто, Дьявол или Бог, какой народ, когда
Взвел башню к небесам, как древле в Вавилоне?
И кто, пророк иль враг, меня привел сюда
На склоне злого дня и дней моих на склоне?

И что там, в высоте? божественный покой,
Где снимет предо мной Изида покрывало?
Иль черное кольцо и только свод глухой,
И эхо прокричит во тьме: «Начни сначала!»

Не знаю. Но иду; мечу свой факел ввысь;
Ступени бью ногой; мой дух всхожденьем хмелен.
Огонь мой, дослужи! нога, не оступись!..
Иль этот адский винт, и правда, беспределен?

8 декабря 1914

Варшава.

«Когда смотрю в декабрьский сумрак ночи…»

Когда смотрю в декабрьский сумрак ночи,
Все кажется, — под дальний гул пальбы:
Дрожит земля до самых средоточий