Том 3. Стихотворения 1918-1924

Книг, бумаг, рифм, спаренных едва лишь,
Тает снег, дрожа под лунной грудью;
Гей, Геката! в прорезь туч ты валишь
Старых снов, снов буйных буршей груду.

Где ж нам? Что ж нам? Как нам план закончить?
Мир иным стал! мы ль в нем неизменны?
Все — за тенью, вслед за псом, за гончей,
Все — как пес, послушны скучным сменам…

29 августа 1922

Из книг

Книга

Сцепень белых параллелограммов
В черных черточках — в свое жерло
Тянет Аустерлицев и Ваграмов
Бури вплоть до вихря Ватерло.

В дуги лампы (двадцать пять амперов!),
Над столом, — воспоминаньем влей
Мысли тысячи великих, перов
В царстве знанья, духа королей.

Но и мысли что? — сухие зерна
Пламени, что древле озарил
Чей-то сон над сваями, в озерной
Хате, ночь под черепом горилл.

В круге книг мудрец и росомаха,
Чуткая к добыче, на суку.
От амеб до Риккерта и Маха
Все века земли — в одну строку!

Если мыслят там, за гранью далей,
Семь значков внесется в ту скрижаль,
Все, чем жили мы, чего мы ждали,
Чтоб и нас вселенной было жаль.

17 мая 1922

Общая станция

Веками, эпохами, эрами,
Вертясь, их земля межевала, —
Тех — Тэнами, этих — Гомерами
На челюстях слав изжевала.

Но только ль в почтенном учебнике? —
В памяти, в самобытной монаде,
С Римом Августов рядом кочевники,
Миф о Гее — с главой о Канаде!

Приближены тени и остовы:
По ступеням, что видит Иаков,
Сбегают мечты Ариостовы;
Бонапарт на пиру у феаков;

Экспрессом на общую станцию —
Вавилон — Лондон, Марна — Аркола!
В сознании каждом — из Санцио
Счастливца «Афинская школа».

Так здравствуйте, девы Эриннии!
Вас ждут Дант и Гете; прошу быть
Как дома! Увы! север — в инее,
Но Конфуций стряхнет ваши шубы.

16 июня, 1922

Тетрадь