Том 3. Стихотворения 1918-1924

Спеша по путям светодня миллионного,
Чтоб хоры светил мне кричали: «Постранствуй!»

И с Марса, с Венеры, с синего Сирия
Созерцал, постигал жизнь в кругу необъятном,
Где миг — мига в веках — наш Египет — Ассирия,
А «я» — электрон, что покинул свой атом!

8 июля 1923

Молодость мира («Лес, луга, плоскогорья — невиданной фауны…»)

Лес, луга, плоскогорья — невиданной фауны…
Ветер свищет по мыслям, соль с моря соря…
Лук на голых лопатках, грядущие Фаусты
Рыщут, где б на добычу, с осанкой царя.

В морок зорких пещер ночь уводит: с Церлинами
Дон-Жуаны жмут ворох прогнившей травы.
Завтра прыгать Колумбам путями орлиными,
В дебрях врезать Вобанам для мамонтов рвы.

Лунь-ведун счел все луны, все цифры в Люцифере,
Тайны неба колебля, — лохматый Лаплас!
Вторят те ритму речи, те чертят на шифере, —
Братья старшие Гете и Дюреров глаз!

Лес, луга, плоскогорья и ветер пройоденный,
Будущих всех столетий крыльцо-колыбель,
Где еще в гром не крылись ни Зевсы, ни Одины, —
Сквозь кивот библиотек вздох бедный тебе ль?

Ветер свищет по мыслям, где медлим в трамвае мы,
Где нам радио ропщут, — газетный листок…
Гость неведомой флоры, преданьем срываемый,
Меж авто, в пыль асфальта, спадает цветок.

14 мая 1923

Над снегом Канады

Там, с угла Оттанукзгла, где снегом зарылась Канада,
Тде, гигантская кукла, нос — в полюс, Америка, — рысь
Ждет, к суку прилегла, взором мерит простор, если надо
Прыгнуть; в узких зрачках — голод, страх, вековая корысть.

Тихо все от великой, безмерно раздвинутой стужи;
Над рекой, по полям, через лес январь белость простер;
Холод жмет, горы, словно звериные туши, все туже;
Пусто; где-то неверно чуть вьет дровосечий костер.

Рысь застыла, рысь ждет, не протопчут ли четкость олени,
Не шмыгнет ли зайчонок (соперник что волк и лиса!);
Рысь храбра; в теле кровь долгих, тех же пустынь, поколений,
Рысей, грызших врага, как грызет колкий холод леса.

Кровь стучит в тишине пламенем напряженных артерий,
Лишь бы, по-белу алое, алчь утолить довелось!
Не уступит, не сдаст даже черно-пятнистой пантере,
Даже если из дебри, рогами вперед, внове — лось!

Чу! Хруст. Что там? Всей сжаться. За ствольями бурые лыжи
Лижут в дружном скольженьи блистающий искрами наст.
Вот — он, жуткий, что сон, — человек! вот он — хмурый и рыжий:
Топора синь, ружья синь, мех куртки, тверд, прям, коренаст.

Сжаться, слиться, в сук въесться! Что голода боли! Несносный
Эти блестки, свет стали, свет лезвий, свет жалящих глаз!
Слиться, скрыться: защита — не когти, не зубы, не сосны
Даже! выискать, где под сугробом спасительный лаз!

Там, с угла Оттанукзгла, где снегом зарылась Канада,
Где, гигантская кукла, нос — в полюс, Америка, — век,
За веками, где звери творили свой суд, если надо,
Там идет, лыжи движутся, бог, власть огня, Человек!

17 октября 1922