поди… Боря, да приглуши ты его!
Борис нехотя встал, уменьшил громкость; генерал, понятное дело, этого не заметил. «Чтоб победить, каждый из наших воинов должен убить десять агрессоров! Мы это можем! Все поражаются феномену чеченского народа, его изучают во всех лабораториях мира! Мы отстоим независимость! Пусть в живых останется десятая часть народа, но они будут жить в свободной стране, а не стоять на коленях!»
– Ну, понесло, понесло! Как просто – десятая часть, остальных на кладбище! – поразилась Светлана.
– Да это же обычное кавказское преувеличение.
– Ничего себе – преувеличение! Он – президент, его тысячи слушают! – не поддержала его Света и передразнила: – «Во всех лабораториях мира!»
Где-то далеко прогремел взрыв, Борис откинулся на спинку, закрыл глаза. Тихо бубнил что-то телевизор голосом президента непризнанной республики, звенела посуда на кухне, весело перекрикивались в соседней комнате дети.
В это время части Западной группировки обошли Самашки с севера, прошли по почти незаселенному гребню Сунжеского хребта и подступили к окраинам Грозного. Кольцо смыкалось.
А в Грозном шел снег.
– Боря, ты что, спать сюда пришел? Просыпайся, чай готов.
Борис открыл глаза: все уже были в сборе. На столе появились хлеб, масло, печенье, чай и большое блюдо свежеиспеченных горячих оладий. «Пир во время чумы», – подумал Борис, увидел стоящую перед собой чашку с почти черным чаем и потянулся за сахаром.
– Я тебе уже положила.
– И положила, и размешала! – усмехнулась Светлана. – Ох, и разбаловала ты его, Ира!
– Так на Кавказе живем! – улыбнулась Ирина, и провела пальцами по мягкой бородке мужа. – Хозяин!
– Хозяин! – передразнила Светлана, а в глазах зависть. – Счастливые вы…
Вдалеке возник звук, быстро, очень быстро приблизился, превращаясь в тяжелый, низкий свист. В пару секунд, показавшихся часами, достиг апогея, заглушая все вокруг, и исчез вдали – там ощутимо грохнуло. По гладкой поверхности чая пробежали круги.
– Ага, счастливые, – выдохнула Ира.
– Это, наверное, гаубица, – блеснул эрудицией Славик. – Правда, папа?
Снег прекратился, потом пошел опять, снова прекратился. За окнами стемнело.
– Чем займемся? – спросила Светлана. – Может, в лото сыграем?
– В лото? – вытаращил глаза Борис.
– В лото! А ты что предлагаешь – сидеть и выстрелы считать?
– В лото! – закричал Вовик. – В лото!
– В лото! – загорелись глаза у Славика.
– А что? – улыбнулась Ирина. – Я – за!
– Сумасшедший дом! – покачал головой Борис. – Покурить где можно?
Посуду убрали быстро, оживившиеся дети бегали туда–сюда, таскали чашки, тарелки, смеялись. Борис стоял у окна, выпускал дым в форточку, смотрел на горящие глаза сына. Затея уже не казалась ему такой уж нелепой.
– Готовы? – спросил Славик, вытащил из мешка бочонок и с важным видом объявил: – Двадцать шесть!
– Есть! – объявил Вовик, протягивая руку за бочонком.
– Тридцать один! – вытащил Славик очередной бочонок.
– Есть! – аж подпрыгнул от радости Вова. – Давай сюда!
Славик, довольный как жук, поставил бочонок на свою карточку, отмахнулся от Вовкиной руки.
– Моя бабушка живет в доме с номером тридцать один, а тебе и так везет, как утопленнику. Пуговицей обойдешься! «Барабанные палочки!»
Борис закрыл красной пуговицей первую цифру, толкнул в бок Ирину, кивая на Славика: тот сосредоточенно тряс мешок.
– А я в первом доме живу, – объявил Вова, – с мамой и бабушкой. Рядом с Сунжей.
– Вова, не выдумывай, – подал голос Костя. – Мог бы уже и запомнить свой адрес.
– Тринадцать! Чертова дюжина!
– Есть! Нет! Нет, есть! Я помню! Улица Субботников, дом номер…номер…
– Сорок четыре! – объявил Славик. – Вот потеряешься, станут адрес спрашивать – а ты не знаешь.
Где-то за Старой Сунжей раздался глухой хлопок, воздух прорезал стремительно приближающийся низкий свист, пронесся над домом и ушел в сторону центра. Через секунду там рвануло. Мигнул свет.
Ирина нервно вздохнула и, заполняя возникшую тишину, спросила:
– Света, а где твоя сестра живет? Что это за «первый» дом?
– Пятьдесят шесть! – чуть тише объявил Славик.
– Дом с магазином перед Беликовским мостом знаешь? – спросила Светлана. – Вот там. Представляешь, ей рожать совсем скоро! Даже не знаю…
Вдалеке возник знакомый вой «грачей», все настороженно притихли. Шум не приближался и не удалялся – самолеты явно шли над окраинами. Далекие взрывы прозвучали, как облегчение: гул самолетов после них стал удаляться и скоро затих совсем.
Тишину нарушил шум с потолка: как будто, топая пятками, пробежал маленький ребенок. Борис и Ирина удивленно подняли головы вверх.
– А, это Юлька бегает, – усмехнулась Светлана. – Дочка соседа сверху, он на телецентре работает. Она у них неугомонная, бывает и ночью топает.
– Двадцать восемь! – опомнившись, вытащил бочонок Славик. – Шестьдесят девять! Как это называется? «Туда-сюда»?
– «Квартира», – спокойно объявил Костя.
Вовик досадливо засопел, Славик нахмурился.
– Семьдесят восемь! Тридцать шесть!
Гул самолетов вернулся с той же стороны. Приблизился – все притихли. Отдалился – Славик неуверенно полез в мешок. Снова приблизился, опять притих. Четыре гулких разрыва – как удары гигантского барабана – и опять тишина.
Телевизор несколько раз моргнул, изображение исчезло.
– Что-то они разлетались сегодня, – с досадой сказал Борис.
– Не в вышку ли попали? – кивнул на шипящий помехами экран Костя. – Сейчас за Толиком приедут.
– Это Юлькин отец, – объяснила Светлана. – Он на телецентре один из спецов, похоже, остался. Как только что-нибудь – сразу за ним едут.
– Восемьдесят три!
– Если вышку завалили, ничего они не сделают!
– Сделают, дядя Боря, сделают! Вот посмотрите.
– Пятьдесят девять! У меня тоже «квартира»!
– Света, много у вас в доме людей осталось?
– «Дед»! То есть, девяносто!
– В нашем подъезде не меньше трети квартир. Чеченцы многие уехали, только кто-нибудь охранять остался. Что в других подъездах не знаю точно.
– Девятка!
– Тетя, он подглядывает!
– Сам ты подглядываешь! Восемнадцать!
– Вот, опять у меня нет! Он специально!
– Тише, Вова! Никто ничего специально не делает – это игра.
– Тсс! Опять самолет?
– Показалось.
