Но жизнь выкинула новый фортель! В тридцатом раскулачили брата и отправили в Казахстан. Сказали, что он эксплуатирует братнин труд. Кулак, в общем. Напрасно дядя Коля доказывал, что никто его не эксплуатирует, его и слушать не стали. Позже мелькнула у него догадка, что не в эксплуатации дело было. Может, кому-то из начальства глянулся добротный дом, а может, кто старые счеты сводил. Но дядю Колю из того дома «попросили» и дали ему избенку попроще.
II
В то легендарное время, о котором идет наш рассказ, на одной шестой части суши существовала могучая Сила, которая сама себя называла Руководящей и Направляющей. Сила эта была вездесущей и всепроникающей. Она поднималась на горные вершины с альпинистами и погружалась в морские глубины на подводной лодке; она мчалась на паровозах, летела на самолетах, плыла на кораблях, а то и просто сидела в кабинетах. Там, где три человека объединялись общим занятием, допустим работой, учебой или просто выпивкой, немедленно возникала и она, эта Сила. Ее влияние не ограничивалось какой-то одной территорией, пусть и огромной. Своими руками эта Сила душила в объятьях весь мир. Даже в далекой Мексике она свела счеты с особо охраняемым Троцким, дотянувшись ледорубом до его головы. Жуткая и нелепая смерть. Зато люди, бывшие частью этой Силы, могли с угрозой в голосе говорить: «Учтите, у нас длинные руки!» Называлась эта Сила Всесоюзной Коммунистической Партией (большевиков). Справедливости ради надо сказать, что изводила она не только врагов, но и своих. Вернее, не столько врагов, сколько своих, предварительно объявив их врагами.
Представители Силы на местах назывались секретарями партийных организаций. Ленинские слова о том, что государством может управлять всякая кухарка, некогда были поняты слишком буквально, и к государственному управлению привлекли огромное количество этих самых кухарок и чернорабочих. В скором времени, правда, выяснилось, что управление не только целым государством, но и отдельно взятым городом или районом требует специальных навыков и знаний. Тогда вспомнили другие слова Ильича, а именно: «учиться, учиться и учиться», и всю эту ораву направили в различные учебные заведения', вроде Института Красной профессуры. Понятно, что получать высшее образование, не имея даже начального, было не совсем сподручно, и толк из такого обучения выходил совсем небольшой, но другими кадрами Сила не располагала. И то верно, большинство студентов было куда более привычно к нагану и шашке, нежели к работе с учебниками в библиотечной тиши. Содержание и смысл учебников тоже понимали не все.
Для обучения совсем темных партийных руководителей были организованы средние и высшие партийные школы и даже Высшая партийная школа при ЦК ВКП(б). В этих школах они основательно штудировали марксистско-ленинскую диалектику, которая учила экспроприировать экспроприаторов, и исторические решения очередного съезда партии, тоже исторического. Так, был исторический II съезд в Лондоне, за которым последовал третий. Исторический XVII съезд, или Съезд Победителей, был между шестнадцатым и восемнадцатым историческими съездами. В 1956 году был исторический XX съезд, на котором Хрущев пересмотрел итоги всех предыдущих съездов. После исторического XXVIII съезда Сила благополучно почила в Бозе. Но в то время, о котором идет речь, Сила, извините за каламбур, только набирала силу. Ее живым воплощением в Старошайговском районе был первый секретарь райкома ВКП(б) товарищ Анашкин Евгений Борисович. Вполне благозвучная мордовская фамилия не принесла бы своему носителю ни большой славы, ни горя, если бы не полное отсутствие чувства юмора у самого товарища Анашкина и у его родителя – Бориса Евгеньевича, который не нашел ничего лучше, чем назвать сына в честь деда – Евгением. Дверь рабочего кабинета первого секретаря райкома украшала табличка:
В районе за глаза его так и звали, как на табличке написано, только слитно. И не только в районе. Между тем Евгений Борисович не был дурнее нас с вами, а может, даже и умней, ибо умел держать нос по ветру. Его партийная карьера началась в далеком восемнадцатом году, когда молодого паренька, даже еще не члена партии, назначили уполномоченным по заготовке дров для замерзающего Петрограда. Наверное, Женя Анашкин неплохо заготавливал дрова для Колыбели Революции, если спустя год отстроил себе избу- пятистенку в центре села. Партия заметила молодого инициативного активиста и в двадцатом году назначила его секретарем укома комсомола. На этой должности Женя боролся с неграмотностью и сплачивал молодежь вокруг светлых идеалов Революции. Должно быть, он обладал нездоровым чувством коллективизма, поэтому так продуктивно агитировал деревенских девок, что обрюхатил двоих из них. Чтобы не ломать карьеру, на одной из них ему пришлось в срочном порядке жениться, беременность же другой объяснили происками международной контры.
После смерти Ленина в партию временно был открыт вход для всех желающих, и Женя Анашкин не стал упускать свой шанс. Вступление в ВКП(б) в 1924 году не только открыло ему дорогу наверх, но и позволило впоследствии гордо говорить про себя: «Я – коммунист Ленинского Призыва!» Молодого коммуниста в скором времени отправили на учебу в партшколу, определив его дальнейшую судьбу профессионального руководителя.
К тридцатому году Евгений Борисович весьма своевременно вернулся в родное Шайгово, так как вскоре началась коллективизация. Анашкин был одним из тех, кому партия поручила организовывать первые колхозы, наделив при этом самыми широкими полномочиями. Полгода Евгений Борисович в кожаной тужурке с маузером на боку мотался на тачанке по району, выявляя контру и объединяя босоту, и многого ему удалось достичь, пока в «Правде» не появилась статья Сталина «Головокружение от успехов», притормозившая творимые безобразия. Однако к этому времени колхозы были организованы везде, где только возможно, а кулаки и кулацкие хозяйства – экспроприированы. Плевать, что через год две трети созданных Анашкиным колхозов распустили. Зато прибавилось живности на его подворье, а в доме дяди Колиного брата поселился брат жены Евгения Борисовича. Шурин то есть. И вновь партия оценила личные заслуги товарища Анашкина, назначив его сначала вторым, а затем, в скором времени, и первым секретарем Старошайговского райкома ВКП(б).
Вот на этого партийного деятеля государственного масштаба Колька чуть было не совершил покушение. И не когда-нибудь, а первого мая. В те времена за любую мелочь отправляли туда, куда Макар телят не гонял. А тут – вот выбрал время! – можно было усмотреть и политический момент, представить покушение как точно рассчитанный удар в спину Революции.
Такова система, суть которой в том, чтобы сажать на все ответственные места, посты не просто безграмотных людей, но еще и обязательно дураков.
III
Первое мая 1936 г. весь международный пролетариат встречает в условиях, когда военная опасность непосредственно угрожает человечеству. Мало того что японский милитаризм насильственно захватил огромные территории Китая. Мало того что итальянский фашизм терзает тело абиссинского народа. Крайнее напряжение военной опасности в Европе создается выступлением германского милитаризма, который, надев на себя маску мирного реконструктора, пытается – и не без успеха – создать крупнейшее милитарное государство, непосредственно подчинив себе всю среднюю Европу, в том числе Австрию, а также Чехословакию, чтобы обрушиться всей тяжестью военной техники на ненавистный социалистический Восток и на смертельного врага – Францию.
«Дорогая редакция! От имени многих десятков учащейся и трудовой молодежи г. Валуйки решили
