Новый котел под Брянском.
…На центральном участке Восточного фронта в результате прорыва осуществлен еще один охват войск противника. Теперь и в районе Брянска 3 вражеские армии, атакованные с тыла мощными группировками танковых войск, вскоре будут уничтожены. Под Брянском и Вязьмой маршал Тимошенко принес в жертву последние полностью боеспособные армии советского фронта.
Тем самым окончательно развеян миф об успешных наступательных операциях именно этих армий, который в течение нескольких недель распространялся лживой пропагандой противника.
В течение 9 октября наши войска вели упорные бои с противником на всем фронте, особенно ожесточенные на вяземском, брянском и мелитопольском направлениях.
…Вклинившись в нашу линию обороны на одном из участков западного направления фронта, немцы бросили в бой крупную мотомеханизированную группу войск. Отражая натиск противника, часть полковника Катукова нанесла фашистам значительный урон. Во время танкового сражения немцы потеряли свыше 30 танков, 19 противотанковых орудий с расчетами, 9 грузовиков с пехотой, одну зенитную батарею, одно тяжелое орудие и свыше 400 солдат убитыми.
Главное командование вермахта сообщает:
Число военнопленных во время сражений под Брянском и Вязьмой составляет в настоящий момент более 350 000 человек и все еще растет.
Вскоре будет завершено уничтожение войск противника, окруженных под Вязьмой.
В течение прошедшей ночи бомбардировщики наносили удары по важным военным объектам в Москве. На центральном участке Восточного фронта окруженные под Вязьмой большевики 12 октября продолжали отчаянные попытки прорвать кольцо окружения. Советская пехота при слабой артиллерийской поддержке яростно атаковала немецкие позиции. К полудню 12 октября все эти атаки были отбиты, противник понес тяжелые потери.
Не знаю, в какой мере верна теория массового террора, приписываемая немцам, они ведь заинтересованы в расположении населения. И упорно говорят, что многие из простых людей не скрывают своих надежд на их приход, предпочитая моральные блага, даваемые советской властью, материальным, которые они почему-то надеются получить от немцев. Немцы блещут техникой, у них через несколько часов после прихода на новые позиции появляются машины с бетоном, строящие неприступные окопы, имеются будто бы машины-сушилки и трамбовки, которые сразу делают проезжими дороги в распутицу. Вслед за армиями идут сельскохозяйственные машины, и сразу же в тыл отправляются грузовики с зерном, самолеты, высаживающие десант, улетают обратно, груженные скотом, собранным на месте посадки, и т. п. Но все же уже 90 дней войны, что ни говори, а это их неуспех. Если бы не «игра» англичан, их уже, вероятно, можно было разбить, создав во Франции второй фронт.
XX
7 сентября 1941 года. Москва.
В парках и скверах опадала листва, желтыми парашютиками плавно планируя под ноги проходящим патрулям. По облетающим аллеям носились осенние паутинки. Было еще не холодно, но уже не жарко. Одно слово – бабье лето.
Филипп Ильич Головин сидел в своем кабинете. Шторы светомаскировки были откинуты, и через окна, перечеркнутые крест-накрест бумажными полосками, было видно белесое сентябрьское небо. По военному времени на нем была генеральская форма со звездочками в красных квадратных петлицах. Настроеное у него было отвратительное. Дело не в том, что, несмотря на воскресный день, ему приходилось париться на службе, сейчас вся страна работала, не заглядывая в календарь. Все было гораздо хуже. Впервые в жизни Филипп Ильич усомнился в своей нужности и в нужности своих начальников и подчиненных. Оперативные сводки с фронтов были более чем плохими. Немец пер вмах, не встречая серьезной преграды. За неполных три месяца войны Красная армия потеряла до трех миллионов бойцов и командиров убитыми, ранеными и пленными. Только под Киевом в кольцо попало шестьсот тысяч человек! Количество погибшего гражданского населения вообще не поддавалось никакому учету.
Как такое могло произойти?! Ведь военная доктрина Советского Союза была построена на том, чтобы «бить врага на его территории и окончить войну малой кровью». Почему же мы его не бьем?!
Кто виноват в том, что немцы уже под Москвой?!
Начиная с декабря сорокового года вся агентурная информация говорила о том, что Германия может напасть на СССР. Сталин не верил. Не верил, когда год назад, 27 сентября 1940 года, Германия, Италия и Япония заключили военный союз. Не верил, когда в ноябре к ним присоединилась Румыния, а позже – Венгрия. Ведь очевидно же было, что Гитлер готовит себе плацдарм для нападения на СССР! А ОН продолжал не верить. Не верил, когда 18 июня 1941 года Германия заключила с Турцией договор о дружбе и ненападении. Не верил тогда, когда агентура докладывала о массированном скоплении боевой техники и живой силы противника вдоль всей границы – от Черного до Балтийского моря. Не верил даже тогда, когда немцы бомбили наши города и жгли наши села. Он посчитал это провокацией! Приказ открыть ответный огонь поступил в войска с опозданием почти на сутки!
Зачем тогда вообще нужна разведка, если политическое руководство страны совершенно игнорирует сведения, которые она добывает?! Многолетний труд тысяч людей, добывающих, проверяющих и систематизирующих сведения о намерениях Германии и ее союзников, их военно-промышленном потенциале и направлениях главных ударов, оказался ненужным и бестолковым! Вся та гигантская работа, которая была проведена в предвоенные годы, полетела в мусорную корзину ровно в четыре часа утра воскресным днем двадцать второго июня.
Сообщение ТАСС, опубликованное за неделю до начала войны, иначе как подхалимским и заискивающим не назовешь. Войска у границ соседнего государства сосредоточиваются не для променада, и не понимать этого советское руководство не могло. Выходит, это сообщение публиковалось не для нас, а для немцев? Мол, читай, Гитлер, про то, что мы ничего не видим и не понимаем. Может, не будешь на нас нападать? И почему в тот час, когда на нашу страну обрушилась страшная и непоправимая беда, оборвавшая миллионы жизней и перемешавшая миллионы судеб, не Сталин, а плоскомордый и гугнивый Молотов проблевал в микрофон радио сухие и казенные, какие-то суконные слова? Стандартные чиновничьи фразы, пожухлые, как прошлогодние листья, еще более убогие на фоне страстной и эмоциональной речи
