огромное число осуждённых на сожжение побудило построить вне черты города постоянный эшафот, на котором возвышались четыре гипсовые статуи. Эти статуи-футляры были внутри пустыми: в них помещали живых еретиков, дабы они медленнее и мучительнее сгорали.
Всего же Томас де Торквемада, как считается, за 18 лет своей «работы» (1480 – 1498) свыше ста тысяч человек сжёг живьём, сжёг символически или подверг аутодафе, осудив на ношение позорного платья – санбенито, конфискацию имущества, пожизненное тюремное заключение и прочие кары.
По мнению историков, сам Торквемада не остался равнодушен к своим злодеяниям. Он не раскаивался в них, но опасался мести еретиков и боялся за собственную жизнь. Так, во время обеда у него под рукой всегда был рог единорога, который, по представлениям того времени, мог спасти от яда, подсыпанного в еду и питьё.
Томасу де Торквемаде принадлежит также весьма сомнительная честь введения новой системы инквизиции, единогласно одобренной папой Сикстом IV, Фердинандом V и Изабеллой.
Он начал с создания четырёх второстепенных трибуналов: в Севилье, Кордове, Хаене и Квидат-Реале и разрешил затем доминиканским монахам занимать должности в разных местностях Кастилии. Монахи, привыкшие получать указания и полномочия непосредственно от самого папы, который до сих пор сам распоряжался назначениями, сперва сопротивлялись вмешательству Торквемады и лишь после долгих колебаний признали его верховную власть.
Это сопротивление упрочило намерение Великого инквизитора придать инквизиции то единство действий, которого ей недоставало с самого её основания, и учредить мощную центральную организацию, призванную умножить её силу.
В то время когда он готовил, с помощью двух юрисконсультов, Жана Гугтьереса из Шабо и Тристана из Медин, новую реформу священного трибунала, король Фердинанд, со своей стороны, не забывая собственных финансовых интересов, также занимался организацией этого дела и создал королевский совет инквизиции, получивший название Верховного совета.
Верховный совет состоял из Великого инквизитора – председателя, одного епископа и двух докторов права, с титулом советников. Эти последние имели право решающего голоса во всех делах, касающихся гражданского права, и право консультативного голоса в вопросах духовного характера.
Это подразделение нередко приводило к крупным конфликтам, которыми папа широко пользовался, ибо он был, разумеется, той высшей инстанцией, к которой прибегали в случае раздора, а принципом Римской курии всегда было ценить своё вмешательство на вес золота – будь это вмешательство существенным или незначительным.
В распоряжение совета поступали все собранные, или, правильнее, отобранные инквизицией деньги и конфискованное имущество. Треть всех «заграбастанных» сокровищ поступала в королевскую казну, остальные две трети оставались в руках инквизиции.
Показательно, что все члены инквизиции должны по крайней мере в четырёх поколениях быть «чистокровными» христианами. Какой ещё пример более кровожадного антисемитизма можем мы вспомнить? Пожалуй, только «чистокровных» арийцев Гитлера.
Система инквизиторских судов строилась следующим образом. В каждом трибунале было не менее двух собственно инквизиторов – судей высокого ранга. На следующей ступеньке инквизиционной «табели о рангах» стояли эксперты и советники. Они были образованными людьми, теологами, и должны были высказывать своё «экспертное» мнение по спорным богословским вопросам. Штатными сотрудниками, стоящими на той же ступеньке лестницы, были прокуроры, нотариусы и секретари. Они вели допросы, занимались «делопроизводством» и архивами. Далее шли судебные исполнители, начальники тюрем, казначеи, адвокаты. На самой низшей ступени располагались надзиратели, казначеи и тому подобная «мелочь».
Это было страшное время, когда страны Европы утопали в крови, когда ни один человек не мог себя чувствовать в безопасности даже в собственном доме. И что самое ужасное – люди стали бояться друг друга. Может ли идти речь о нравственности и морали общества, если одним из самых уважаемых лиц того времени являлся доносчик, именуемый доверенным лицом инквизиции? Напрашивается вопрос: а можно было бы если не простить, то хотя бы понять тех доверенных лиц, которые передавали еретиков в руки трибунала из религиозных соображений? Конечно же нет. Почти всегда это были негодяи и подлецы, которые предавали и продавали людей из соображений корысти, зависти и страха. Не испытывая ни малейших угрызений совести, а быть может, искренне радуясь в душе, что не они попали под тяжёлый молот инквизиции, смотрели такие «стукачи», как по ступеням на эшафот медленно всходят люди в санбенито.
В истории известны случаи «восстания рабов»: когда рабам, которым и так нечего терять, кроме собственной жизни, становится невмоготу не только жить, а даже существовать, они восстают против своих угнетателей. И восстания эти, как правило, бывают очень кровопролитны и жестоки.
Так случилось и в Испанском королевстве. Против инквизиции восстали арагонцы, к которым конфискация, из уважения к некоторым специальным привилегиям Арагона, ранее никогда не применялась.
Жители Арагона прекрасно понимали, что при тайне свидетельских показаний, которая раньше допускалась лишь в исключительных случаях, их край ждут кровопролитные судилища. Поэтому, когда Фердинанд V после тайного совещания в апреле 1484 года повелел во всех подчинённых его власти областях применять новое судопроизводство, и когда Торквемада разослал инквизиторов для приведения этого приказа в исполнение, Арагон решил восстать против «ревнителей веры».
Взрыву сопротивления в Арагоне способствовало также то, что самыми влиятельными и уважаемыми из подозреваемых были новые христиане, то есть крещёные евреи – марраны. Депутация от королевства обратилась за помощью к папе. В Рим были посланы эмиссары, которым поручили ходатайствовать об отмене в Арагоне статьи, касающейся конфискаций.
В то время как депутация от арагонских кортесов[95] предъявляла свои требования, инквизиторы, не теряя времени, вступили в должность и сожгли несколько новых христиан во время публичного и очень торжественного аутодафе. Это привело в отчаяние марранов, которым грозила явная опасность. Они боялись тех ужасов, которые происходили в Кастилии, где ежегодно тысячи людей становились жертвами инквизиции. Увидев, что от папы и короля ждать помощи нечего, они решили усмирить инквизиторов, убив некоторых из них. Был составлен заговор.
Одним из первых от рук марранов пал инквизитор Педро де Арбуэс, известный своими жестокостями и кровожадностью. Зная о ненависти, которую он возбуждал в людях, инквизитор носил кольчугу, а под капюшоном – железную каску. Тем не менее заговорщики настигли его однажды в церкви у алтаря и, направив удары своих кинжалов в шею, не прикрытую кольчугой, нанесли рану, от которой он умер двумя днями спустя, 17 сентября 1485 года.
Заговорщики считали, что пролитая кровь приведёт остальных инквизиторов в священный ужас; они рассчитывали, что сам король и папа пойдут на уступки из страха перед новыми восстаниями в Арагоне и Кастилии.
Они заблуждались. Заговорщиков арестовали, инквизиция продолжала свирепствовать, а Педро де Арбуэса канонизировали в 1664 году.
Помимо основных заговорщиков были казнены тысячи ни в чём не повинных людей. Арагон буквально захлебнулся в их крови, а что касается главных виновников убийства, то им до повешения отсекли руки; их трупы были четвертованы, и члены их разбросаны в различных публичных местах. Один из этих несчастных, Жан д'Абадиа, в тюрьме покончил с собой, что не помешало инквизиторам надругаться над его трупом и приволочь его на аутодафе.
Педро де Арбуэсу было сооружено великолепное надгробие, под которым и было 8 декабря 1487 года погребено его тело, а на памятнике была выгравирована следующая надпись в традиционно напыщенном стиле: «Кто почивает под этим камнем? Другой, столь же твёрдый камень[96], добродетель которого удаляет отсюда всех иудеев; ибо священник Пьер – тот твёрдый камень, на котором Бог воздвиг своё дело (инквизицию). Счастливая Сарагосса! Ликуй, что на сём месте похоронен славный мученик. А вы, о иудеи, бегите отсюда, бегите немедленно, ибо сей драгоценный камень-гиацинт обладает свойством изгонять нечисть из этих мест». Арбуэсу была также воздвигнута статуя с прочувствованными надписями от Фердинанда и Изабеллы.
