таинственные существа возникали среди земных народов и уходили обратно — волна за волной.
«Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, ее болотца и реки…».
Наверное, это и есть «конец света»: актеры пробуждаются, чтобы возвратиться к началу времен, а статисты плывут в будущее — по «Волге человечьего времени». Мы заслужили покой.
«— Оставьте их вдвоем, — говорил Воланд, склоняясь со своего седла к седлу мастера и указывая вслед ушедшему прокуратору, — не будем им мешать. И, может быть, до чего-нибудь они договорятся». О чем договариваются Иешуа и прокуратор, идущие к Луне? Разгадка — в последнем слове… В эпилоге эта сцена повторяется и заканчивается тем же словом: «Идущие о чем-то разговаривают с жаром, спорят, хотят о чем-то договориться». «Иностранец» подписывает два очень многозначительных договора — с Варьете и с управдомом. «Я другое хочу написать», — говорит новый евангелист Иван. Очевидно, это будет третий договор человечества с Богом — Новейший Завет.
«Золотой Век — впереди!» — говорил своим коллегам Роберт Людвигович Бартини — человек, вернувшийся из будущего. И еще что-то такое говорил — о самом важном… Нет, не вспомнить. Зато прекрасно помнят, как смешно он выговаривал название всесоюзной рыбы: «Хэ-э-эк!» И непременно вставал, когда к столику подходила официантка. А еще — стихи писал:
