Римскому.
В телеграмме было напечатано следующее: «Владикавказа Москву Кабаре Молнируйте Владикавказ помощнику начальника Маслов скому точно ли субъект ночной сорочке брюках блондин носках без сапог документами директора Кабаре Лиходеева явившийся сегодня отделение Владикавказе признаками психоза есть директор Лиходе ев Масловский».
– Это здорово! – сказал Римский, прочитав телеграмму. Варену ха, моргая, долго изучал листок.
– Самозванец, – решил Римский. И тут же взяв телефонную труб ку, позвонил и продиктовал по телефону «молнию»: «Владикавказ Помощнику Начальника Масловскому Лиходеев Москве Римский».
Независимо от странной «молнии» принялись разыскивать Лихо деева. Квартира упорно не отвечала. Мучились очень долго, звоня в служебное время решительно во все места, где могла разыскаться хотя бы тень Степы. Успели проверить сбор и убедились, что выпу щенная афиша с именем иностранца резко повысила сегодняшний кассовый приток.
Минут через тридцать после первой «молнии» пришла вторая. Содержание ее было еще страннее:
«Молнируйте Масловскому что я действительно Лиходеев бро шенный Воландом Владикавказ Задержите Воланда Лиходеев».
В течение минуты и Римский, и Варенуха, касаясь друг друга лба ми, перечитывали телеграмму.
– Ты же с ним утром разговаривал по телефону, – недоуменно сказал лысый Варенуха.
– Какие глупости – разговаривал, не разговаривал! – рассердил ся нервный Римский. – Не может он быть во Владикавказе! Это смешно!
– Он пьян! – сообразил Варенуха. – А может, это трактир «Вла дикавказ»? Он из Москвы…
– Граждане! – вскричала раздраженно телеграмщица. – Расписы вайтесь, а потом уж митинг устраивайте!
– Телеграмма-то из Владикавказа? – спросил Римский.
– Ничего я не знаю. Не мое дело, – ответила женщина и удали лась ворча. Римский уставился сквозь очки в «молнию». Как ни прерывал его каждую минуту Варенуха восклицаниями, что все это глупо, отмахнуться от телеграммы никак нельзя было, и именно благодаря слову «Воланд». Откуда же, спрашивается, владикавказ скому самозванцу известно имя иностранца? Но с другой стороны, человек, который в час дня был в Москве, ни в каком аэроплане, ни при каких условиях к трем дня во Владикавказе быть не может. С третьей стороны, зачем же хотя бы и такой неожиданный чело век, как Степа, которого не раз Римский мысленно ругал «балбе сом», сорвется в служебный день с места и ринется из Москвы вон? С ума можно сойти!
«Задер-жи-те Воланда, – бормотал, мычал Варенуха. – Зачем? Ми стификация». Решили ничего не молнировать в ответ.
Через тридцать минут появилась та же самая женщина, и Рим ский, и Варенуха даже с мест поднялись. Она вынула темный листок.
– Интересненько… – шепнул Варенуха. На фотографической бу маге отчетливо чернели писаные строчки. Тут Варенуха без чинов навалился на плечо Римскому. Оба жадно бегали глазами по строч кам.
«Вот доказательство мой почерк Немедленно молнируйте под тверждение моей личности Немедленно обследуйте мою квартиру Примите все меры наблюдения за Воландом и задержания в случае попытки выехать из Москвы Лиходеев».
Варенуха был известен в Москве как опытнейший театральный администратор, видавший всякие виды, и кроме того, смышленый человек. Но тут Варенуха почувствовал, что ум его застилает пеле ной, и он ничего не придумал, кроме житейской нелепой фразы:
– Этого не может быть…
Римский поступил не так. Он поднялся с места, резко крикнул в дверь: «Никого!» – и тотчас запер дверь кабинета на ключ. Затем, сразу постарев лет на пять и нахмурившись, достал из письменного стола пачку документов и извлек из них все те, на которых были ре золюции и подписи Лиходеева. Он тщательно сличал букву за бук вой. Извлек три залихватских подписи на ведомостях и одну на чеке.
Варенуха, навалившись, жарко дышал в щеку Римскому.
– Без сомнения, почерк Лиходеева, – наконец выговорил Рим ский очень хмуро. Варенуха проделал все знаки изумления, которые свойственны людям. То есть по кабинету прошелся, руки вздымал, как распятый, плечи вздергивал, восклицал: «Не понимаю!»
Задача Римского была трудна. Нужно было тут же, сейчас же обыкновенные объяснения представить для совершенно необыкно венного события. И Римский сделал все, что в силах человеческих. Он сверился по справочнику и узнал, что от Москвы до Владикавка за… километров. Злобно от напряжения усмехнувшись, Римский представил себе Степу в ночной сорочке, торопливо влезающего в самый-самый, делающий, скажем, триста километров в час аэро план, и тут же сокрушил эту мысль, как явно гнилую. На таком дале ко не улетишь. Он представил другой самолет, военный, сверхбое вой, шестьсот километров в час, и тут же сосчитал, что, ввалившись в него непосредственно тотчас же после телефонного разговора в час дня, Степа за два часа не дотянул до Владикавказа восемьсот ки лометров. Аэропланы разлетелись как дым. В висках Римского зако лоло. Варенуха же, выпив целый стакан желтой воды из графина, весь в испарине, рылся в справочнике «Вся Москва». Он искал трак тир под названием «Владикавказ».
Мелькнула дикая мысль, что, может, не Степа говорил в час дня по телефону с Садовой. Отпала. Степин голос был слишком хорошо известен Римскому. Затем всякая надежда построить логическое зда ние рухнула. В голове у финансового директора остались только че репки. Штампы на телеграммах фальшивые? Нет, подлинные. В нос ках, среди бела дня, во Владикавказе? Смешно. Трактир. Пьяные шутки?
В двери снаружи стучали, ручку дергали. Слышно было, как курь ерша кричала: «Нельзя!» Варенуха, воспаленными глазами глядя в справочник, тоже рявкнул: «Нельзя! Заседание!»
Когда за дверью стихло, Варенуха захлопнул толстую книгу и мол вил:
– Не может он быть во Владикавказе. Он поглядывал на Римско го и увидел в своем патроне перемену.
Колючие глаза Римского в знакомой всем роговой оправе утрати ли как будто бы эту колючесть, и в них появилась темная печаль и очень большая тревога.
– Не может он быть во Владикавказе, – повторил Варенуха.
Помолчали.
– Да, он не может быть во Владикавказе, – отозвался Римский, и даже, как показалось Варенухе, изменившимся голосом, – но тем не менее это писано из Владикавказа.
– Так что же это такое?! – вопросил Варенуха.
– Это непонятное дело, – очень серьезно ответил Римский, – и дело это надо выяснить. – Помолчав, еще добавил: – Но лучше все го, это вторая часть.
– О Воланде?
– Да, о Воланде, – ответил Римский. За спиной его висела афиша. На зеленом фоне ясно виднелась эта фамилия. Афиша су лила
Двое взрослых и очень деловых людей должны были ответить на дикие телеграммы. Это было им неприятно, но тем не менее отве чать нужно было.
Римский взял трубку телефона и сказал:
– Междугородная? Дайте сверхсрочный разговор с Владикавка зом.
«Умно», – подумал Варенуха.
– А, черт, – сказал Римский, вешая трубку
– Что?
– Испорчен телефон во Владикавказе.
Римский позвонил на телеграф и, щурясь, продиктовал:
– Примите «молнию». «Владикавказ Помощнику Масловскому Ответ фотограмму 803 Двенадцать дня сегодня Лиходеев был Моск ве От двух до четырех он неизвестно где Почерк безусловно под тверждаю Меры наблюдения за указанным фотограмме артистом принимаю Римский».
«Умно», – подумал Варенуха, – тут же додумал: «Глупо! Ведь его не может быть во Владикавказе!»
Но Римский показал, что он еще умнее, чем о нем думали. Имен но: обе телеграммы и фотограмму он тщательно запаковал в кон верт, конверт заклеил, протянул его Варенухе и сказал значительно:
– Свези, Василий Васильевич, немедленно. Пусть они разбирают.
«Умно», – в третий раз подумал Варенуха и принял пакет.
– Звони на квартиру.
Варенуха взял трубку, и ему посчастливилось.
– Алло! – сказал бас в трубке.
– Мосье Воланд? – ласково спросил Варенуха.
– Я.
– Добрый день. Говорит администратор «Кабаре» Варенуха.
– Очень приятно. Как ваше здоровье?
– Мерси, – несколько удивляясь иностранной вежливости, отве тил Варенуха.
Римский, сморщившись, очень тревожно прислушивался.
– Мне показалось, что вы плохо выглядели вчера. Вы берегите себя, – продолжал излишне вежливый иностранец в ухо изумленно му администратору, – я не советую вам никуда сегодня ходить. Пусть Римский ходит.
Варенуха вздрогнул от удивления.
– Алло?
– Простите, – оправившись, начал Варенуха, – я побеспокоил вас вот почему… Вы не знаете ли, где товарищ Лиходеев?
– Его нет дома.
– А, простите, он не говорил, куда он пошел?
– Говорил. За ним приехала какая- то дама в автомобиле, и он ска зал, что на один час уедет за город, – продолжала трубка.
Варенуха чуть не прыгнул у телефона и замигал Римскому.
– А куда за город? Куда, простите?
– Кататься.
– Благодарю вас, мерси, мерси, – заговорил и закланялся Варе нуха, – сегодня вечером, значит, ваше выступление?
– О да. Я помню.
– Всего добренького, всего, – нежно сказал Варенуха и стукнул трубкой. – Он за городом, – победоносно воскликнул Варенуха. – Уе хал в машине, и, понятно, машина сломалась.
– Черт знает что такое! – вскричал, бледнея, Римский.
– Да я теперь все понимаю, – радовался Варенуха, – он застрял на шоссе.
– В служебный день, – злобно заговорил Римский, – впрочем, это на него похоже.
– И зря ты молнировал! – сказал Варенуха.
– Но, позволь, – отозвался Римский…
– Мистификация! Мистификация. Я бы
