— Нет, — возразил Олег. — Старуха сказала, что её закопали как собаку где-то вне кладбища. Даже в гроб не положили.
— Какой ужас!
Постояли. Помолчали. И пошли назад. Когда сели на мотоцикл и тронулись, Олег обернулся, и ещё раз посмотрел на могилы.
Не знал он, да и не мог пока знать, что рассказ старухи и эти могилы будут иметь прямое отношение к его дальнейшей судьбе.
XII
При спуске с горы Олег сбросил газ и стал слегка притормаживать.
— Поедем к Нифону? — спросил он, кивнув в сторону костра и рыбака, проверяющего переметы.
— Нет, — ответила Марина. — Я хочу к нашей лавочке. К той, которая в бурьяне.
— Хорошо, — сказал Олег. Свернул с дороги и на малой скорости по узкой тропинке подрулил к лавочке и заглушил мотор.
— Вот она моя любимая! — воскликнула Марина с неподдельной радостью. Села лицом к реке и стала расстёгивать ремешок шлема. Сняла шлем и положила рядом на лавочку.
Олег тоже снял шлем и повесил на руль мотоцикла. Сел справа от Марины.
— Наслушаешься таких вот историй, насмотришься могил, — сказала Марина. — И вовсе не хочется отпускать тебя даже ни на один день. Знаешь как я скучала без тебя эти сутки! Но ведь, наверно, скоро в армию?
— Послезавтра.
— Как?!
— Уже повестка на руках.
— Ну почему?
— А что я могу поделать?
— И нельзя отсрочить?
— Мне и так дали отсрочку на три месяца, чтобы закончил школу.
— А разве ты нынче заканчивал?
— Нынче.
— Ты ведь на недоросля вроде не похож. Как же так, закончить школу в девятнадцать лет. Что, сидел по два года?
— Нет. — Олег немного смутился. — Ни в одном классе по два года я не сидел. И аттестат без троек. Я пошёл с восьми лет. И год потерял из-за воспаления лёгких.
— Что ты хоть вчера-то об этом не сказал?
— Не до того было. Да и расстраивать не хотел ни тебя, ни себя.
Марина сникла.
— Значит, свадьба после армии, — произнесла она разочарованно.
— Через два года. Пролетят незаметно.
— Знаешь о чём я сегодня думала весь день. Где будем жить и как жить.
— Об этом не беспокойся. Жить будем в Иркутске, пока не окончишь университет. Снимем квартиру, я буду работать. Силёнка есть. Быка могу завалить.
— В этом не сомневаюсь.
— После экзаменов я на две недели подрядился в леспромхоз, в столярный цех. За две недели приобрёл специальность. Так что не пропадём.
— Но ведь тебе тоже надо учиться, не вечно же столярничать.
— Поступлю на вечернее или заочное.
— Когда скажешь обо мне своим родителям?
— Не родителям, а бабушке. Ну и деду, конечно.
— Что значит — бабушке и деду?
— Я у них живу.
— А где мать, отец?
— Отца нет. Мать в Москве. Я её не помню. Мы с ней расстались, когда мне было два года.
— Постой, постой, постой! — Марина схватилась за голову. — Я что-то не пойму. Отца — нет, мать — в Москве, ты — здесь. Расскажи все толком, по порядку.
— Я и сам многого не пойму в своей биографии, но она такая вот, сикось-накось, что поделаешь. — Олег усмехнулся, по-детски наивно улыбнулся и вздохнув, продолжал уже серьёзно: — Мои родители были совсем молодые, когда я родился. Отец — лейтенант. Военный лётчик. Мать только что закончила медицинское училище. Пока отец служил на Дальнем Востоке, я был с родителями, а когда его перевели на крайний север, в Заполярье, меня, двухгодовалого, привезли сюда, в село Зорино, и оставили временно у бабушки.
А вышло так, что вместо временно я застрял тут на всю жизнь.
— Бабушка по матери?
— По отцу.
— Редкий случай, — сказала Марина. — Обычно женщина оставляет ребёнка у своей родной матери, а не у свекрови.
— Бабушка по матери, — сказал Олег, — жила в Москве. С большой семьёй в коммунальной квартире. Спровадить туда условия не позволяли.
— Почему — спровадить? Не думаю, чтоб твои родители хотели тебя спровадить. Ведь всё-таки крайний север, Заполярье.
— Да, — согласился Олег. — Бабушка говорила, что они боялись меня там простудить, поэтому и оставили здесь, пока подрасту. Пока подрастал, с отцом случилось несчастье. Попал в аварию и погиб.
Олег умолк.
— А мать? — спросила Марина после паузы.
— А что мать, — сказал Олег уклончиво. — Уехала к своим в Москву, в тесную битком набитую жильцами коммунальную квартиру. Написала бабушке письмо, что как только будет возможность, приедет и заберёт меня. А возможности всё не было. С жильём туго. Поступила в медицинский институт. Учиться надо. Кругом сложности. Не успела окончить институт, снова вышла замуж. И опять за военного.
— За лётчика?
— Нет, он служил в какой-то большой должности в штабе Московского военного округа.
— Ну теперь-то уж, наверно, появилась возможность…
— Да, она приехала за мной, но вместо меня чуть не получила заряд дроби.
— Вот это здорово, — Марина уставилась на Олега, округлив глаза.
— Мать в письме предупредила, что едет, — продолжал Олег свой рассказ. — Думала, наверно, что ей тут будут рады. С удовольствием меня отдадут. А бабушка, наоборот, в слезы. Дед, не долго думая, отвёз меня в соседнюю деревню к дяде Трофиму — спрятал на всякий случай.
— Вот это здорово, — повторила Марина. — Ну, приехала мать. И что дальше?
— Что дальше? — переспросил Олег. — Дальше мать и старики долго выясняли отношения. Что тут происходило, толком не знаю. Говорят, дед сильно шумел, а когда мать пригрозила, что в следующий раз придёт с милицией и отнимет меня силой, дед схватил со стены ружье и пригрозил застрелить её и милицию. Словом, черт те что тут было. Во всяком случае мать в тот же день уехала. Слава Богу, благополучно унесла ноги и больше здесь не появлялась. А после неё дважды приезжал какой-то полковник из Красноярска, видимо по просьбе отчима — ведь отчим был шишкой в Московском военном округе. Полковник долго уговаривал бабушку решить вопрос полюбовно, предлагал всякие компромиссные варианты, но бабушка — ни в какую. Так на этом всё и кончилось.
— А суд был? — спросила Марина. — В таких случаях обычно суд говорит последнее слово.
— Мать, видимо, из благодарности, что бабушка шесть лет няньчилась со мной, не стала доводить дело до суда и накалять обстановку.
— Ну и что дальше-то?
— Ничего.
— Как ничего. Вы хоть виделись?
