Устами Буниных. Том 1. 1881-1920

[В дневничке-конспекте В. Н. отмечено, что в феврале Бунины уехали в Одессу, остановились в гостинице «Бристоль» и провели там месяц. В. Н. позировала для портрета Буковецкого. Про пребывание в Одессе В. Н. писала:]

В Одессе было жить приятно. Встречались с художниками. Они по-прежнему устраивали три раза в неделю «мальчишники». […]

[В марте Бунины уехали за границу: Вена, Земмеринг, Венеция, Милан, Генуя и 10 дней в Ницце³. 3/16 апреля 1910 года Бунин пишет Нилусу из Марселя:]

Дорогой Петр, нынче в 5 ч. вечера уплываем в Оран. Думаю, что потолкаемся по этому берегу Африки и по Южной Испании и поедем пароходом на Одессу. Но откуда? Еще не знаю. Или — из Туниса на Неаполь, или из Барселоны — опять таки на Неаполь (заедем на Капри). […]

В Марселе чудесно! Думаю, что будем на Капри недели через три.

[В. Н. вспоминает⁴:]

В Оране мы пробыли сутки, он нам показался уютным, виллы с террасами напомнили мне дачи под Москвой — как и у нас на террасах стояли лампы и свечки с колпаками.

Из Орана мы поехали в Блиду, маленькое, все в зелени, местечко. […] Пробыв там сутки, поехали в Алжир. Город поразил красотой, мы знали его по Лоти, которого очень ценили и любили. […]

[В дневничке-конспекте В. Н. о дальнейшем пути сказано:]

[…] Бискра, 1/2 месяца Константина [?] Тунис. Апрель 17, Пасха 18, в ночь на пароходе в Марсалу. Буря двое суток. Пришлось повернуть курс на Эмпидокл. По жел. дороге в Термини. Ночь. Пустой город. Проводники. Незнание языка. Огромный пустой отель. Месина. По ж. д. до Неаполя.

24 [апреля] на Капри. Pagano. Горький в Ницце у сына. М. Ф. [Андреева. — М. Г.] с Пятницким. Их ссора при нас. Просьба М. Ф. переселиться к ней: ее страх Пятн[ницкого]. Неделю с ними. Приезд Каменских. Ухаживание за ними.

Мая 1 — Приезд Горького и Зины [З. Пешков. — М. Г.]. 3 дня при нем. Разговоры о Знании, путанье Горьк[ого] с Пятницким. Процессии детей и праздник рыбаков.

6 [мая]. Все в Неаполе. Обеды, завтраки в Неаполе три дня.

9 — Отплытие на французе. Провожали в лодке Горький, М. Ф. и Зина.

16 — Пересадка на русск[ий] пароход. Много дипломатов, один похож на жабу. Держатся, как дома. Говорят о политике.

18 — Одесса.

Москва.

Глотово.

[В архиве сохранилось письмо Бунина Нилусу от 10 июня 1910 года:]

Дорогой Петр, я опять в Глотове, у сестры Софьи. После Москвы был с неделю в Ефремове и чувствовал себя весьма скверно — матери хуже, у сестры Маши тяжко болен муж и нет денег, Софья по прежнему — тоска, боли в кишках и т. д. И был я в дурацком положении, — где основаться на лето? Искал дачу в имениях под Ефремовым, ездил в Липсук — и, не найдя ничего путного, клял себя, что не нанял дачку под Одессой. Кончилось, все таки, Глотовым. Но опять льют ледяные дожди, опять даже гулять нельзя… а гулять нам необходимо — и мне, и Вере, которой прописано движение, морское купанье, солнце, — все, что и мне, подагрику, до зарезу нужно. Мелькает и теперь иногда мысль об Одессе, но холера, холера! — боюсь ее до смерти! […]

Писать еще не начинал, — приехав сюда, раскис, все валялся и читал. […]

Давно-ли читал «Воскресение» Толстого? Это одна из самых драгоценных книг на земле.

Где Федоров? Где Куприн? Свидание наше было неважное. Попрекнул меня с первого слова академией… […]

[В дневничке В. Н. записано:]

Ян все жалеет, что запродал «Деревню». «Гораздо лучше» написал бы несколько портретов мужиков. Мы с ним не соглашаемся. Холера приближается.

[10 июля Бунины уехали в Москву, 11 были на именинах у Телешова. 16 июня умерла мать Ивана Алексеевича. [В. Н. записывает:]

Целый месяц Ян нигде не бывает, работает по 14 ч. в сутки. Гулять выходили лишь под вечер в тенистые переулки.

[3 августа Бунин посылает П. А. Нилусу из Москвы открытку:]

«Искусство всего лучше познается тогда, когда оно облекается в поношеные одежды» (Нитцше). — «Будь поэтом природы — и ты будешь поэтом людей» (Гюго). — «Для человека искусство то же, что для Бога — природа» (Гюго). — «Есть друзья, подобные солнечным часам: они обозначают только то время, когда светит солнце» (Гюго). — «У всякого сокровища (клада) лежит змей» (Гулистан Саади). — Когда один друг боится чумы, другой спрашивает Ценовского, что это за штука, можно-ли уберечься — и немедленно сообщает другу (Бунин).

[Сентябрь Бунины провели в Глотове. Бунин занимался окончательной отделкой «Деревни». Вернулись в Москву, поехали в Петербург.

«Северная Гостин. — записано у В. Н. - 25-го [сентября. — М. Г.] именины Елпатьевского. Ов[сянико] — К[уликовский], Мякотин, Горнфельд, Анненский и др.».

10 октября Бунин пишет открытку Нилусу:]

Две недели был в Птб., приехал к похоронам Муромцева. Нездоровится — есть белок […], надо ехать на юг. Поедем в Египет, поедем! Что ты задолбил — Париж, да Париж! Торгуюсь с «Просвещением» — хотят меня купить. Это задерживает. […]

[Вернувшись в Петербург, Бунин узнал о смерти Л. Н. Толстого. «Толстой потряс меня, как, кажется, ничто в жизни не потрясало», пишет Бунин Нилусу 11 ноября 1910 года. 29 ноября он сообщает: «Мы собираемся в отлет. Куда бы ни поехали, верно, поедем через Одессу. Хочется дней через 7-10 уже выехать…» 2 декабря он пишет:]

В Москве невероятно гнусная погода — не запомним такой. Все больны. Ужасно боюсь опять свалиться от жабы. Сыпной тиф и прочее так и косят народ. Спешу отделаться поскорее — во всю мочь. Думаю, что числа 6, 7-го — выедем. […]

[В дневничке-конспекте В. Н. сказано:]

Декабрь 10. Выехали в Одессу. 14 — отплытие на Дальний Восток на Добровольце Владимире. Десять дней жизнь на пароходе. Дружба с моряками. 24 — Порт-Саид. Припадок у Яна