беременной женой (бывший большевицкий посланник в Болгарии), она с восторгом рассказывала, как колыбель их первенца тонула в цветах от царя Бориса. […]
Вести с русских фронтов продолжаю вырезывать и собирать.
Кончил «La porte êtroite» Gide'a. Начало понравилось, дальше пошло что-то удивительно длинное, скучнейшее, совершенно невразумительное. […]
«Москва под ударом» Белого:
— За сквером просером пыл ел тротуар… — Там алашали… — Пхамкал, и пхымкал… — Протух в мерзи… — Рукач и глупач… И так написана вся книга.
Да, не оглядывайся назад — превратишься в соленый столп! Не засматривайся в прошлое!
Шестой (т. е. четвертый) час, ровно шумит дождь, сплошь серое небо уже слилось вдали с затуманенной долиной. И будто близки сумерки.
Семь часов, за окнами уже сплошное, ровное серое, тихо и ровно шумит дождь. Уже надо было зажечь электричество.
22. 8. 41. Пятница.
В прошлую пятницу (15, католическое Успенье) был в Cannes. Уже не помню, купался ли. Возвратясь, шел домой, сидел, смотрел на горы над Ниццей — был прекраснейший вечер, горы были неясны, в своей вечной неподвижности и будто бы молчаливости, задумчивости, будто бы таящей в себе сон, воспоминания всего прошлого человеческой средиземной истории.
Прочел в этот вечер русское сообщение: «мы оставили Николаев». […]
Рузвельт сказал, что, если будет нужно, война будет и в 44 году.
Сейчас (около полудня) газета: итальянск. газеты пишут, что война будет длиться 10 лет! Идиотизм или запугивание? Да, Херсон взят (по нем. сообщению), Гомель тоже (рус. сообщение).
Война в России длится уже 62-ой день (нынче).
Олеандры в нынеш. году цветут у нас (да и всюду) беднее — цвет мельче, реже. И уже множество цветов почернело, пожухло и свалилось.
Как нарочно, перечитываю 3-й т. «В[ойны] и м[ира]», — Бородино, оставление Москвы.
Ветер с востока, за горами облака, дует, довольно прохл. в приоткр. окна. Но в общем солнечно.
24. 8. 41. Воскр.
Вчера Cannes, купался. Никого не видал.
Юбочки, легкие, коротенькие, цветистые, по старинному простые, женств., которые носят нынешнее лето. Стучат дерев. сандалиями.
Немцы пишут, что убили русских уже
С неделю тому назад немцы объясняли невероятно-ожесточенное сопротивление русских тем, что эта война не то, что во Франции, в Бельгии и т. д., где имелось дело с людьми, имеющими «I'intelligence», — что в России война идет с дикарями, не дорожащими жизнью, бесчувственными к смерти. Румыны вчера объяснили иначе — тем, что «красные» идут на смерть «под револьверами жидов- комиссаров». Нынче румыны говорят, что не смотря на все их победы, война будет
Днем нынче было соверш. палящее солнце — настоящий провансальский день.
28. 8. 41. Четверг.
Был Andrê Gide. Оч. приятное впечатл. Тонок, умен — и вдруг: Tolstoy — asiatique. В восторге от Пастернака (как от человека — «это он мне открыл глаза на настоящ. положение в России»; восхищ. Сологубом.
Вечером известие, что Персия сдалась.
Вчера: ранен Лаваль (на записи волонтеров франц., идущих воевать с немцами на Россию). […]
Gide видел Горького, но в гробу.
В Париже выдается литр вина на человека на целую неделю.
30. 8. 41. Суб.
С утра солнце, потом небо замутилось, совсем прохладно. Ночью ломило темя и трепетало сердце — опять пил на ночь (самод. водку)!
Взят Ревель. […]
Кончил вчера вторую книгу «Тихого Дона». Все таки он хам, плебей. И опять я испытал возврат ненависти к большевизму.
[В. Н. пишет 30 августа:]
Только что был сильный припадок. Вчерашние неприятности отразились. Не спала ночь. Сегодня была на базаре. Овощей почти нет. […] Возвращалась в Кабрийском каре. В нем ехал Andrê Gide. Я его хорошо рассмотрела. Лицо приятное, интересное, ставшее менее похожим на пасторское. Черты лица более определенные. Резкие морщины посреди щек и от носа к углам губ. Лыс, а потому хорошо виден череп. Читал газету. […] Когда он был у нас (в мое отсутствие) он сказал, что не может играть на рояле. Восторгался пейзажем России. […]
[Бунин:]
5. IX. 41. Пятн.
Купался за эти дни 3 раза. В среду был в Ницце, завтракал с Пушкиной. Выпил опять лишнее. Спьяну пригласил ее к нам в среду.
У Полонских получил письмо от Алданова.
Дни в общем хорошие, уже немного осенние, но жаркие.
Контрнаступление русских. У немцев дела неважные.
Кровь, но не сильная.
Вчера ездил с М. и Г. (в Cannes), после купанья угощал их в «Пикадилли».
Китайские рассказы Pearl Buck. Прочел первый. Очень приятно, благородно. Ничего не делаю. Беспокойство, грусть.
В газетах холопство, брехня, жульничество. Япония в полном мизере — всяческом. Довоевались, с.в.м.!
Нынче 76-ой день войны в России.
7. IX. 41. Воскр.
Серо и прохладно. Безвыходная скука, одиночество. Нечего читать — стал опять перечитывать Тургенева: «Часы», «Сон», «Стук, стук», «Странная история». Все искусственно, «Часы» совершенно ненужная болтовня. […]
Бесстыжая брехня газет и радио — все то же! Утешают свой народ. «В Пет. мрут с голоду, болезни…» — это из Гельсингфорса. Откуда там что-ниб. знают? […]
14. IX. 41. Воскр.
В ночь с 10 на 11, в час с половиной проснулся от стука в дверь — оч. испугался, думал, что с В. что- н. Оказалось — было два страшных удара, англ. бросили бомбы между Восса и Mandelieu на что-то, где будто-бы что-то делали для немцев. Я не слыхал, а когда кинулся к окну, увидал нежную лунную ночь и висячий невысоко в воздухе над Восса малиновый овал — нечто жуткое, вроде явленной иконы — это освещали, чтобы видеть результаты бомбардировки. Говорят, разрушены и сожжены какие-то ангары. […]
Опять перечитываю «Вешн[ие] воды». Так многое нехорошо, что даже тяжело.
Нынче прекрасное, солнечное, но прохл. утро.
