равно для нее многолетней легендарной эпопее.
Вечером мама готовила праздничный ужин. И она захотела приготовить одно из тех блюд, которые особенно понравились Наташке в больнице.
— Сделай запеченные яблоки с черносливом, — ответила Наташка на мамин вопрос.
И пока готовился ужин, Наташка все время вертелась на кухне, давала советы.
Когда мама стала укладывать на противень яблоки, чтобы поместить их в духовку, Наташка вмешалась еще раз:
— Мама, а если каждую черносливину сверху тоже немножко посыпать сахаром, не будет излишнего?
Матери пришлось повиноваться. И только убедившись, что теперь все сделано так, как делали в больнице, Наташка вернулась к своим куклам.
Ужин удался на славу. Особенно хороши были яблоки, изготовленные по Наташкиному рецепту. Вовка уничтожал их одно за другим, пока не был остановлен властным взглядом мамы.
Когда падали чай, было уже так поздно, что у Наташки с непривычки стали слипаться глаза и ее уложили в постель.
Ночью Наташке снился Киев — с большими, словно снеговые горы, домами, весь в изумрудной зелени и высоким-высоким голубым небом. Он был такой, как о нем рассказывал Наташке дядя Тима.
Веселые именины
У Нади был день рождения.
Когда именинница и приглашенные ею гости уже сидели за столом, сплошь уставленным яствами и бутылками, приехала тетя Галя. Она звонко чмокнула Наденьку, сунула ей в руки сверток с подарком и вышла на кухню.
— Знаешь, Любаша, — сказала она сестре, — я к вам прямо со службы и ужасно проголодалась.
— Там вон котлеты на сковороде, только уж остыли, наверное.
— Ничего, я как раз люблю такие.
В углу кто-то робко кашлянул.
Только теперь тетя Галя разглядела в полумраке сидевшего на табуретке старого друга семьи Николая Ивановича Сизова, бухгалтера.
— А, вы здесь! — радушно сказала тетя Галя, прожевывая котлету.
— Да вот, заехал за своими.
— Как вы думаете, Николай Иванович, есть ли у них вино?
Сизов тоскливо вздохнул и вынул из кармана смятую пачку «Беломора».
— Какое там вино, Галина Петровна: дети ведь!
Из столовой доносился громкий смех и звон посуды.
— Ситро глушат, — прокомментировал Сизов. — Между прочим, я уже бегал один раз в «Гастроном» за добавкой. Удержу на них нет!
В передней раздался звонок. Приехала Нина Владимировна, не пропускавшая ни одного торжества в этом доме.
— Целый час мотались по магазинам, — заявила она, — но уж нашла то, что нужно.
И Нина Владимировна торжественно раскрыла коробку. В ней оказался миниатюрный ткацкий станок, сделанный из алюминиевых пластинок. На алюминиевых челноках были намотаны разноцветные нитки.
— Здесь есть рисунки, — сказала Нина Владимировна, — можно выткать чудесные ткани. Пойду порадую свою любимицу.
Поскольку Наденька училась уже во втором классе, то Нина Владимировна полагала, что девочке пора накапливать политехнические знания и навыки.
И вдруг без всякого перехода Нина Владимировна спросила:
— Скажите, а нас пригласят к столу? У меня что-то аппетит разыгрался…
Когда кто-то высказывает вслух твои затаенные мысли, становится неловко.
Николай Иванович только крякнул, а Галина Петровна протянула Нине Владимировне остаток котлеты и участливо сказала:
— На, подкрепись, дружок.
В этот момент опять прозвенел звонок: приехала Зоя с мужем. Зоя тоже доводилась Наденьке теткой, но уже со стороны ее отца. Тетя Зоя привезла в подарок прыгалки и настоящий бубен, украшенный шелковыми лентами.
Теперь Наденька могла не только ткать текстиль, но заниматься производственной гимнастикой и даже устраивать вечера самодеятельности с бубном.
В кухне стало тесно.
— Когда же наконец они кончат пировать? — с тоской произнесла Галина Петровна. — Это невыносимо!
И как бы в ответ ей в передней зазвенели ребячьи голоса. Проталкиваясь через толпу детей, взрослые потянулись в столовую.
— Извините меня, дорогие, — говорила хозяйка гостям, — но вы знаете, муж на дежурстве, и поэтому мы не думали устраивать что-нибудь такое… Посидим просто, попьем чайку, поболтаем…
— И очень мило! — проговорила оживившаяся Галина Петровна, отрезая себе большой кусок орехового торта.
— Лучше всего, когда люди собираются вот так, экспромтом, — подтвердил муж Зои, решительно отодвигая пустые бутылки из-под фруктовой воды. — Я вот по дороге захватил на всякий случай.
И на столе появилась бутылка портвейна.
В этот момент вошла Наденька с подружками. В передней они прорепетировали «В лесу родилась елочка» и начали коллективную декламацию. Но их уже никто не слушал.
— Идите, дети, к себе, играйте! — сказала тетя Галя и выпроводила самодеятельных декламаторов.
Когда стали разливать вино, то Нине Владимировне рюмки не досталось, она пододвинула фужер.
— За Наденьку, мою любимицу! — отважно сказала она. — И пусть мне будет хуже!
Все молча присоединились к этому тосту.
Нина Владимировна закусила вафельной трубочкой с кремом, попробовала домашнего печенья. Ее полное лицо раскраснелось, в глазах появился блеск.
— Все-таки плохо, что у нас за все эти годы не создана литература нравов. Что бы ни говорили о Мопассане, но человечество будет ему вечно благодарно. Взором откровенного художника он проник в самые отдаленные тайники женской души…
Но Нину Владимировну никто не поддержал. Муж Зои сосредоточенно изучал картинку на обертке конфеты «Ну-ка, отними!», Сизов снова занялся своим «Беломором». Беседа не клеилась.
Хозяйка, еле пригубившая вина, вынужденная то и дело выбегать к расшумевшимся в передней детям, пошла на отчаянный шаг.
— Тут муж приготовил к празднику бутылку «Твиши», мы ее сейчас разопьем, — почти жалобно сказала она. — Шут с ним, купит еще!
— Вот уж это ни к чему, — лицемерно обронил Сизов и энергично сунул папироску в недоеденный кусок пирожного.
Нина Владимировна пододвинула свой фужер.
В это время на пороге столовой появился Иночкин, бывший журналист.
— Гуляете и даже звонка не слышите! Дети за вас должны открывать дверь. Все-таки у меня собачий нюх, недаром так ценили Иночкина в газете!
И с этими словами он поставил на стол две бутылки «Столичной» Потом вышел на кухню и вернулся с банкой консервов «Лещ в маринаде».
