смущенным взглядом по напрягшейся фигуре Полины, сказал:
– Даже не знаю. Ерунду какую-то старуха опять наговорила…
Полина неожиданно вспыхнула и резко отвернулась. Николай Викентьевич заметил это и одними глазами улыбнулся:
– Не все так считают, как я погляжу. И ты тоже не горячись. Спокойно ее слова обдумай. Я-то все понял, что она хотела сказать. Только если разжую и в рот вам положу – толку мало будет.
В воздухе повисла напряженная неловкость. Полина первой поняла, что настало время прощаться.
– Спасибо вам, Николай Викентьевич, – сказала она. – Вы просто замечательный человек! Я таких еще не встречала никогда. И за чай вам спасибо, и за варенье.
– Кстати, возьмите-ка баночку! – шустро заковылял на кухню старик и вернулся с литровой банкой золотой, словно мед, морошки.
Полина приняла гостинец, Павлу Николай Викентьевич пожал руку, а когда ребята уже ступили за порог, сказал:
– Вы мне позвоните завтра! – и назвал номер телефона.
– Позвоним, – кивнул Павел. – Вы – наша последняя надежда…
– Неужели ты ничего не понял? – горестно покачал головой нойд. – Все уже и так в ваших руках.
6
Домой они вернулись, когда уже начинало смеркаться. При выезде из Кулозера с ясного, густого предвечерней синью неба, доносились приглушенные раскаты грома. Видимо, предсказанию старого шамана ближе к ночи суждено было сбыться. Но в свой город они успели прибыть до дождя.
Полина остановила машину возле своего подъезда. Павел вышел, неловко потоптался и медленно направился к стоявшей поодаль красной «семерке».
– Ты куда? – хрипло бросила вслед Полина.
– Домой, – пожал плечами остановившийся Павел.
– Не глупи.
– В каком смысле?
– Сам не знаешь, в каком? – разозлилась Полина. – Что мы теперь по отдельности делать будем? А завтра на работу еще… Надо ведь что-то придумать.
Про работу Павел совершенно забыл. А вспомнив, почувствовал себя дурно. Как он заявится на завод в таком обличье? А если не заявится вовсе – что будет?..
Он снова потоптался и неуверенно зашел вслед за Полиной в подъезд.
– Сейчас я поужинать соображу что-нибудь, – сказала «девушка», войдя в родную квартиру. – А потом будем что-то придумывать. Правда, у меня в голове не укладывается, что именно…
– Слушай, – почесал живот Павел. – Может, я все-таки приму душ, пока ты готовишь? А то у меня… у тебя, то есть, все тело уже зудит. – Он торопливо добавил: – Я даже свет зажигать не буду!
– Ладно, – угрюмо буркнула Полина. – Сейчас белье соберу… А свет не включай! Дверь оставишь открытой, хватит с тебя.
Павел встал под теплые упругие струи и даже зажмурился от блаженства. Хорошо-то как! Понежившись под «дождиком» минут пять, он намылил мочалку и стал тереть грудь, живот, бока, спину, постанывая от наслаждения. От простого наслаждения освобождаемой от грязи и пота кожи. Но в голову тут же пришли и другие мысли, от которых Павел, как ни старался, отделаться так и не смог.
Он отложил мочалку и сверху вниз провел ладонями по телу. Он ожидал чего угодно, но только не того, что случилось!.. Павел внезапно почувствовал себя раздвоенным. Большей частью своего сознания он ощущал себя именно Павлом, мужчиной, ласкающим обнаженное женское тело – теплое, упругое, невероятно желанное. С другой же стороны… он почувствовал и отклик этого женского тела – рванувшийся из неведомых ему ранее глубин. Перед глазами возник вдруг облик его, Павла, и его нынешнее тело стремилось к нему, ждало его, хотело его!..
У Павла закружилась голова. Он едва не упал и присел на край ванны. Раздвоенное сознание продолжало бесноваться, но уже тише, глуше, все затихая и затихая. Наконец он снова почувствовал себя прежним Павлом – в новом, разумеется, обличье, к которому уже стал привыкать, осторожно встал и быстро смыл с себя мыльную пену. Продолжать купание расхотелось, поэтому обескураженный Павел вытерся, натянул с неприязненной гримасой женское белье и вышел в комнату.
– Ты чего такой испуганный? – выглянула из кухни Полина.
– Да так… – промямлил Павел. – Ты мне какой-нибудь халатик дай.
Полина прошмыгнула к шкафу и протянула Павлу ситцевый, в розовых ромашках халат.
– Нет, ты мне что-то не нравишься… Не заболел? Или… – она неожиданно ахнула, поднесла ко рту сжатые кулаки, но тут же облегченно выдохнула: – Да нет, рано еще, недели две…
– До чего две недели? – не понял Павел.
– Ни до чего, – фыркнула Полина, вновь скрываясь на кухне. – Телик пока посмотри, я скоро уже.
Павел послушно включил телевизор, но мелькавшие в нем цветные картинки совершенно не занимали его. Из головы никак не хотело убираться воспоминание о недавнем раздвоении… Почему он раздвоился? Ведь сознание Полины находилось теперь в другом теле!.. Но старый шаман говорил, что внутри нас находятся две души, одна из которых, главная, не покидает тело до самой смерти. Значит, там, в ванной, включилась она, основная душа Полины? И эта душа… хотела его… Да что там, она любила его, Павла, она просто рвалась к нему!..
Лоб Павла покрылся вдруг холодным потом… А что если «найти себя» – это как раз и значит услышать эту свою первую, основную душу?! Узнать, что она хочет, пойти ей навстречу, стать самим собой… То есть, он должен стать Полиной, а она – им. И что дальше?..
Павел уже догадывался, что, но ему стало страшно. Нет, это даже в мыслях выглядело нелепо, неестественно, дико!
И потом, он же не знает, что хочет его первая душа!.. Хотя, можно вполне предположить, что того же. Во всяком случае, его второй душе Полина определенно нравилась. И внешне – Павел подошел к дверце шкафа и заглянул в зеркало, – и внутренне. Порой он даже переставал замечать, что девушка находится в чужом теле, он словно ненароком проскальзывал взглядом глубже, непосредственно в душу, словно нойд Николай Викентьевич…
– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! – донеслось из кухни, прерывая злободневные размышления Павла. Но он уже понимал, что вернется к ним еще не раз. И что развязка, возможно, очень близка.
После ужина стали решать, как быть с работой.
– У меня вообще-то пара отгулов заработанных есть, – почесал затылок Павел. – Попробую позвонить начальнику, может, даст так, без заявления…
– Как это «так»? – удивилась Полина. – У нас вот с этим строго…
– Ну, у вас, может проверяют… А у нас – проще. Если очень надо, то могут и так отпустить, в долг. И заявления не всегда пишем. Начальник ставит рабочий день, и все. Единственное, наглеть не надо. Ну, и отработать, если в долг берешь. А заявления пишем, если ехать куда нужно. Мало ли, что с тобой случится в пути, а начальнику отвечать.
– Так позвони, конечно, – протянула Павлу трубку Полина.
– Ты чего? – хмыкнул Павел. – Забыла?..
– О чем?
– Ну, голос-то мой теперь тоже у тебя.
– Ах, да… А что же мне говорить?
– Сейчас отрепетируем.
Следующие минут десять Павел давал Полине наставления, что и как нужно говорить, что отвечать на
