мамаконас – не главных жен или служанок императора, имелись и такие, которым предписывалось вечное целомудрие, их посыпали в храмы и святилища. Среди тех, кто обслуживал императора, были высококвалифицированные ткачихи, они делали для него прекрасную одежду.
Подсчет людей и их продукции требовал специального класса бухгалтеров, или кипукамайок, обученных счету чисел по кипу[4] – связке верениц нитей различной толщины и цвета, на которых различные числа обозначались узлами разных размеров. Маловероятно, что они могли использоваться для чего-либо другого, кроме подсчета чисел, и отчеты о таком товаре, как количество кукурузы или чича, видимо, расшифровывались одними кипукамайок, а перепись населения – другими. Те же самые бухгалтеры, как полагают, использовали абак с десятичной системой – в отличие от двадцатиричной арифметики майя. Разновидность кипу все еще используется андскими пастухами, чтобы подсчитывать стада, но дошедшие до нас древние примеры – все взяты из прибрежных могил. Большинство из них датируется инкским периодом, но идея эта может быть столь же стара, как Мочикская культура, так как похожие на кипу предметы изображены на некоторых глиняных горшках этой культуры. Нет никаких сведений о какой-либо системе мер и весов среди инков или других перуанских народов, и методы, которыми измерялись соответствующие величины, неизвестны. На побережье были найдены маленькие весы с поперечным брусом, к концам которого подвешены чашки весов порядка шести дюймов длиной. Они выполнены из искусно вырезанной кости, древесины или металла и принадлежат различным временным периодам. Такие весы могут использоваться только для очень маленьких предметов, возможно для драгоценного материала. Кроме местного обмена, во времена инков не существовало никакой торговли, так как передвижение и распределение продовольствия и других предметов потребления управлялись государством и их транспортировка входила в обязанности мита. Не было также никаких денег.
Наиболее важным фактором в консолидации и поддержании империи считалась система дорог.
Кое-что об этом уже говорилось в связи с Чиму, и прибрежная дорога инков, которая пересекала все побережье от Тумбеза до Арекипы и, возможно, продолжалась дальше в Чили, вероятно, в значительной степени состояла из старых дорог прибрежных государств, измененных и продолженных, где это необходимо. Еще более важной для инков была высокогорная система дорог и их ответвлений, которые соединялись во многих пунктах с дорогой побережья. Во времена своего расцвета эта дорога простиралась от северной границы Эквадора, вела вниз через Кито, Кахамарку, Куско и другие города к озеру Титикака, где она разветвлялась: одна развилка уходила на северо-восток от озера, через Боливийское нагорье к Северо-Западной Аргентине, а другая шла по противоположной стороне озера и в конце концов достигала чилийского побережья. Ответвления соединяли главную дорогу с важными городами. Строительство дорог в горах было гораздо более сложной проблемой, чем на побережье, так как они пересекали труднопроходимую местность с твердой почвой. Никакой необходимости в большой ширине тогда не было, так как движение на дороге в то время состояло только из людей и лам. В некоторых местах ширина дороги составляла всего лишь ярд, хотя главный маршрут был, без сомнения, более широким. Дороги, чтобы преодолевать зигзаги гор, иногда становились настоящими лестницами; проходили сквозь горные отроги или огибали утесы; они обкладывались стенами на высоких плато и прокладывались на болотах в виде обложенных камнями тротуаров из дерна, пронизанных водоотводящими трубами для дренажа.
Водные потоки и долины пересекались мостами, это были либо узкие каменные плиты, некоторые из них еще совсем недавно можно было увидеть в Куско, или простые деревянные сооружения, состоящие из пары балок, поддерживающих крестовины. Более широкие долины соединялись висячими мостами, известным примером которых является мост по ущелью реки Апуримак, к северо-западу от Куско; река эта представляла труднопреодолимое препятствие для экспансии инков, пока ее берега не соединились таким мостом. Эти мосты сооружались из пяти больших тросов, состоящих из растительного волокна, иногда получаемого из алоэ, называемого магуей, три из этих пяти тросов шли на устройство настила, а два оставшихся служили в качестве перил. Вся конструкция держалась на четырех каменных башнях, по две в каждом конце, где находились специальные балки, к которым они крепились. Мост обслуживался людьми, жившими поблизости, в качестве платежа их трудового налога в их обязанности вменялось каждый год или два обновлять тросы, что было тяжелым трудом, ведь мост мог достигать целых 200 футов в длину. Тросы сильно раскачивались при ветре, и переход по такому мосту доставлял довольно неприятные впечатления; тем не менее, испанцы не смогли придумать ничего лучшего, и мост Апуримака прослужил вплоть до конца XIX столетия.
Дома для отдыха, называемые тампо (испанизированные в тамбо), иногда соседствующие с государственными складами, строились вдоль дорог с интервалами от четырех до восьми миль по дорогам для официальных лиц – другим такой отдых не предоставлялся, а посты для уже упомянутых нами гонцов размещались на расстоянии полутора миль, а возможно, и меньше. Посты эти представляли собой хижины, стоящие с обеих сторон дороги, и в каждой размещалась пара гонцов, называемых часкуи, которые, как считают, были способны доставлять сообщения в пределах 150 миль за день. Когда император, его семейство и немногие представители знати путешествовали, их несли в паланкине с балдахином четыре носильщика. Это были мастера своего дела, и работали они, как и гонцы, сменяясь на постах. Но такой привилегированный способ передвижения был доступен только верховной знати.
Некоторые особенности политики инков помогли им сплотить империю в единое целое, хотя процесс этот еще не завершился к тому времени, когда все уже было кончено. Хорошо известна процедура, незнакомая в Старом Свете, – переселение потенциально непослушных групп населения из недавно побежденной области в подконтрольные районы империи, сопровождавшееся заменой их лояльными колонистами. Эти переселенцы назывались митимаэ. Как уже предполагалось в предыдущей главе, эта практика, возможно, осуществлялась еще в период Экспансии, этой особенности инки, вероятно, научились от империи Чиму. Мудрость политики инков подтверждается тем фактом, что они понимали эффект, оказываемый высотой на здоровье, и главным образом селили митимаэ в места, находящиеся на том же самом уровне высоты, что и их родные места. Другим фактором, способствовавшим расширению империи, было распространение языка кечуа. Инки-руководители говорили именно на нем, и этот язык, несомненно, распространился вниз через младших должностных лиц до простых людей, частично по необходимости, а частично из соображений престижа. Процесс этот был далек от завершения, когда прибыли испанцы, и его продолжили христианские миссионеры.
Когда побежденные вожди племен сохранялись для исполнения служебных обязанностей в качестве курак, сыновей их забирали в Куско, чтобы последние могли получить там хорошее образование. Объекты поклонения, принадлежащие побежденным племенам, также в некоторых случаях отвозились в Куско вместе с обслуживающими их священниками. Таким образом, обе эти категории людей находились в столице в качестве своего рода заложников и одновременно давали областям возможность почувствовать некую родственную связь с Куско.
Невозможно понять природу империи инков, не имея некоторого представления относительно ее религии, на которой была основана вся ее жизнь и неотъемлемой частью которой являлся и сам правитель. Во главе сверхъестественной иерархии стоял бог-создатель, сотворивший не только все земные объекты, но также и других богов. Он имел различные имена, но чаще всего известен под испанизированной версией одного из них, Виракоча, означавшей «Господь». Создатель был довольно далек от каждодневных проблем, и, хотя он и изображался в некоторых храмах в человеческом обличье, больше внимания уделялось низшим богам – его представителям. Пачакамак, бог внушительного прибрежного святилища, носившего то же название, был весьма почитаем на побережье, и, когда религиозная система инков поглотила его в свою религиозную систему, создалось впечатление, что это был тот же бог-создатель, Виракоча, только под другим именем. Ниже Виракоча почитались небесные тела, солнце, луна, некоторые из звезд и Венера, а также земля и море. Солнце для горцев имело особую важность, частично из-за потребности в нем для созревания зерна и спасения от холода, который спускался на разреженную атмосферу Анд, когда солнце заходило, и частично потому, что это был личный бог и предок императора и его семейства.
Несмотря на это, известный храм в Куско, остатки которого все еще можно найти в доминиканском мужском монастыре, не был прежде храмом Солнца, хоть его так называют, поскольку главное место в пантеоне занимал Виракоча, а солнце довольствовалось второстепенным положением вместе с луной,
