порядок меньшем размере, что обеспечивало большие усилия их синтетических мышц, лучшую связь и систему обзора, а так же лучший ещё более совершенный интеллект. Если интеллект Р-18 был просто доработанной в течении трёх дней шестью программистами программой Р-17. То Р-19 получил принципиально новый, гораздо более сложный интеллект, создававшийся в течении полутора месяцев огромным количеством людей, особенно на заключительном этапе. По завершении работ я лично проверил корень программы, на наличие ошибок, 'на самом деле, чтобы убедится собственными глазами в том, что никто из программистов не подсунул туда какой-нибудь сюрприз'.
Отдельный интерес был к развитию медицины и экологии, во-первых, на территории России взорвалось слишком много бомб, и надо было срочно что-то делать с радиацией. Во-вторых, от мира старого осталось огромное количество полуразрушенных домов, машин, аккумуляторов, химических хранилищ и даже сданных без боя, пока ещё целых атомный электростанций. Всё это надо было срочно и без ущерба окружающей среде перерабатывать. Ещё одна особая причина к медицине, заключалась во мне самом, точнее в том, что собственная масса моего тела, с недавних пор, уменьшилась процентов на 25. Мне было известно, что на западе проводились операции по выращиванию регенеративным методом новых конечностей, хотя современные технологии тратили на это до полу года и больше. Имея абсолютную власть, я мог бы приказать вырастить своего клона, и отрезать от него всё необходимое, но это были бы не мои руки и ноги, не знаю, чем-то, а всё же не мои и как-то аморально это. Одно дело враги, пусть даже и жившие среди нас, разрушавшие нашу страну, люди из-за которых шло вырождение нации, люди которых не получилось бы депортировать, которые просто не позволили бы взять под контроль государство и навести в нём порядок. Эксперименты с человеческой плотью, пересаживать себе что-то от кого то другого, это вне человечности, а я собирался строить государство на морали и справедливости, нет уж начинать надо с себя, я так не поступлю, лучше умру инвалидом. Но ход программе сложных регенеративных процессов я пустил, уже с середины мая строились специализированные центры лечения, интенсивно обучались новым наукам врачи, в центры привозили лучшие приборы сделанные в наших центрах электроники.
К концу июня становилось всё более очевидным, что дальнейшего прогресса в сфере сверхвысоких технологий легче достичь в условиях невесомости, и медицина, и пикоэлектроника, и нанотурбины, всё требовало создания сети орбитальных заводов, особенно нуждалась в этом наша пико промышленность, требовались монокристаллы лучшего качества. Все основные предпосылки уже сложились, к двум реактивным челнокам прибавился третий, сделанный на базе тех 15 тонн нанотурбин, он обладал огромной грузоподъёмностью и большой мощностью. Это демонстрировало преимущество данной технологии. Перевооружение нашей армии в общем шло к концу, по крайней мере его активная фаза, значит можно было не очень бояться внешней агрессии в случае, если наша программа кому-либо не понравится 'под кем-либо конечно стоит понимать американцев, которым не нужны были конкуренты, в пока ещё, только их космосе'. Сложился небольшой запас обученных специалистов для промышленности, способных самостоятельно вести научную работу и организовывать производство на соответствующем уровне. Даже наши старые специалисты космоса-2, очень сильно продвинули свои знания по своим специальностям, особенно в период войны. Потому что любая война активизирует все силы людей, заставляет работать сутки напролёт, а в мирное время есть такое понятие, как рабочий день. А главное за три месяца многократно возрос промышленный потенциал государства в целом, рядом с нашими сильно подросшими вширь и ввысь городами, теперь стояли и ждали своего часа огромные заводы, мы могли выплавлять миллионы тонн стали, строить десятки миллионов ЭВМ и других машин. ВВП Российской империи был огромен, и составлял примерно 25–45 триллионов долларов в год, более точную стоимость указать затруднительно всё же время нашего относительного экономического могущества не превышало 2–3 месяцев и львиную долю ВВП за эти месяцы пожалуй составил ввод в строй новых заводов и городов.
С середины июня был открыт въезд в Российскую империю, все люди сдавшие тест на национальную пригодность по ДНК могли въехать на нашу территорию. С правительствами сопредельных стран был подписан ряд договоров о не препятствовании въезда на территорию России наших граждан. Подписывать этот договор мало кто хотел, подписание состоялось, лишь в обмен на поставку с нашей стороны нескольких тысяч тонн чёрного золота, но мне нефти было уже не жалко. Зато благодаря этому договору, в Россию каждый день въезжало порядка 2–3 тыс новых граждан. Удивительно, но одной из первых в страну въехала Вика, по приезду сразу написав мне письмо с извинениями и просьбой о новом назначении в правительство. Она писала, что ошибалась, недооценила меня, написала и про то, что её бывший друг Алексей погиб от рук одного из Украинских солдат, что новая Россия ей по душе и она много слышала из новостей об экономическом чуде РФ. Возвращение Виктории вселило в меня изрядную долю оптимизма, хотя что касается Ирки, то её и след пропал, не было её ни в списках расстрелянных, ни среди живых. Возможно, она просто сменила фамилию и имя. Мне не хотелось её искать целенаправленно, не хочет не надо, передумает сама придёт, решать её право. В принципе и одного друга для меня было не мало, только с возвращением Вики я понял, как мне было одиноко на вершине пирамиды власти. Но встреча наша была короткой, мы снова выпили теперь уже запрещённого вина содержащего 2.7 % алкоголя проговорили час, и у меня нашлась куча неотложных дел. В последствии Вика как и раньше занялась обязанностями моей первой помощницы. Она же заставила меня начать регулярно посещать регенерационный центр, я ложился туда на ночь, перед сном нанороботы делали мне операцию по разрезу тканей в районе моих утерянных конечностей, постоянно заживляя образованные порезы, таким образом постепенно наращивались ткани моего организма. По мнению врачей, если бы я лёг и полежал, то мне недели за две можно было бы полностью восстановить две утерянные конечности, а с целиком оторванной ногой пришлось бы возится минимум месяц, но у меня было море дел, а к утру, мои конечности надо было заранее привести в рабочее состояние, так что если мне и отращивали за ночь миллиметра два конечности и то хорошо. Доктора считали, что таким темпами им удастся восстановить меня не позднее конца этого года, и ладно, зато я не буду всю жизнь инвалидом. Вика считала, что как-нибудь заставит меня лечь на подольше. Вообще с момента возвращения Вика стала относится ко мне даже лучше, чем раньше, до революции она похоже считала меня просто ребёнком. Во время боевых действий явно не одобряла мои поступки, но преследовала свои идеи, теперь в ней с одной стороны что-то надломилось, вероятно за время пребывания на Украине, с другой она увидела, что Россия была великой, великой изнутри, а не для всего мира. Теперь Вика как то полностью доверяла мне, по-женски заботилась, и похоже считала себя виноватой за своё февральское предательство.
К первому июля был разработан план постройки и оснащения крупного научно исследовательского центра на орбите, основная задача не только прямое строительство высокоточной техники в условиях невесомости, но и ведение исследований и отработка технологий строительства сверх высокоточных аппаратов. Говоря проще, в центре должны были изучить как, а потом построить в условиях невесомости такие сверх точные станки, с помощью которых можно построить ещё более точные, вплоть до каждого атома, каждой дислокации металла станки, с помощью которых уже можно было перейти к производству абсолютно точной техники. Это было особенно актуально для сборки особо мощных нанотурбин в достаточном количестве, а то на мой взгляд, их современные размеры, а уж тем более темпы их строительства не удовлетворяли наши будущие потребности. Конечно хотелось бы построить на орбите целый город, но реальность была такова, что даже подключив к постройке ещё 15–20 челноков мы не смогли бы построить станцию весом более 120–140 тыс тонн, просто из-за банальной нехватки антиматерии, КПД наших реактивных двигателей на антиматерии не превышал 3 % и вообще был тем ниже, чем выше температура разогрева рабочего тела. В итоге мной был утверждён план строительства станции весом 70 тыс тонн, при массе оборудования 32 тыс тонн, при текущем персонале станции до 90 человек. Приблизительный срок строительства два месяца. Мне лично сроки были очень не по душе, я жёстко решил закончить проект к 1-му сентября, но как всё сложится, история ещё покажет. Темпы были ударными, 20 новых тяжёлых челноков должны были вступить в строй к середине июля, а потом они должны были, интенсивно расходуя антиматерию, полтора месяца сновать с земли на орбиту и обратно, совершая не меньше одного полёта каждые 20 часов. Конечно, производство 100 тыс тонн станции, требовавшей высочайшее качество материалов и технологий, было делом нелёгким, что уж говорить о её сборке на орбите. Но несмотря на сложность задачи, чуть более медленными темпами продолжалось развитие промышленности, на дальнем северо-востоке закладывалось ещё три новых тяжёлых атомных электростанции, с целью увеличить производство антиматерии, потребность в которой, в последнее время
