огромные потери как в кораблях, так и в живой силе, это ничего не изменило. Сифрит теперь понял, что выиграть в открытом бою ему не удастся, но надеялся, что счастливый случай поможет ему преодолеть трудности. И надежды эти были не напрасны.
Пока король Хеттель и его герои сражались в Зеландии, Хартмут с большой армией норманнов напал на земли Хегелингов. Людвиг сопровождал сына в походе. Сражаясь вместе во главе своего войска, они взяли штурмом замок и захватили принцессу Кудруну и ее свиту, и в том числе Хильдбургу, внучку той Хильдбурги, что Хаген спас с острова грифонов.
За первым посланцем, принесшим эти вести о вторжении норманнов, вскоре последовал второй, сообщивший о похищении Кудруны. Первой мыслью у всех было броситься в погоню. Король Хеттель послал к Сифриту гонца с условиями перемирия и в том же письме уведомил его о случившемся. Король мавров сразу же предложил свою помощь для спасения принцессы, и между Хеттелем, Хервигом и Сифритом был без дальнейших проволочек заключен союз.
Когда с этим было улажено, они обратили свой взгляд к кораблям, и каково же было их отчаяние, когда они выяснили, что большая их часть сгорела в сражении, а из тех, что остались, очень мало пригодных к дальнему плаванию. Хервиг и его люди решили, не дожидаясь остальных, отправиться в погоню сами на немногих уцелевших судах, но Ирольт Фризский обратил его внимание на приближающиеся суда с крестами на парусах. На палубах были видны люди в длинных серых одеяниях.
– Это пилигримы, плывущие в Святую землю, – сказал Хорант, менестрель.
Пилигримы сошли на берег и разбили лагерь на берегу, чтобы немного отдохнуть после долгого и утомительного путешествия.
– У нас нет другого выхода, – сказал Вате. – Этим благочестивым людям придется отложить ненадолго свое путешествие. Им торопиться некуда. Давайте одолжим их суда и провизию. Если мы вернемся назад, то сполна вознаградим их за этот вынужденный заем.
Хорант и Фроуте предупредили товарищей, что за такое злодейство последует суровое наказание. Пилигримы протягивали к ним руки, моля о пощаде. Все тщетно. Король Хеттель решил забрать корабли, и Вате с Хервигом его поддержали.
И вот герои отправились в путь на кораблях с крестами.
После долгого плавания по бурному морю они увидели остров Вюльпензанд. А на острове расположила свой лагерь огромная армия. На ее знаменах был ворон с распростертыми крыльями – эмблема норманнов. На кораблях пилигримов они смогли подойти достаточно близко к острову, не будучи узнанными. Но как только король Хеттель высадился на берег, норманны вскочили на ноги и приготовились к бою.
Битва началась. В воздух взметнулись тысячи копий и стрел, и с обеих сторон были проявлены чудеса доблести и отваги. Лишь с наступлением темноты бой утих. Исход его по-прежнему был не определен. Ночь была облачной и темной, и лишь костры часовых проливали свет на поле брани. И тут король Хеттель вызвал Людвига на поединок, заявив, что почтет его трусом, если он не выйдет сражаться с ним один на один. Людвиг принял вызов, и они скрестили мечи. Удары сыпались один за другим, но в конце концов Людвиг исхитрился нанести своему противнику смертельный удар. Видя, что их вождь упал, Хегелинги с боевым кличем бросились вперед, и в темноте случилось настоящее побоище. Никто не мог отличить своих от чужих, и многие храбрые воины полегли в этой битве от рук своих же товарищей. Тогда вожди с обеих сторон приказали горнам трубить отход, и две армии разошлись на еще большее расстояние, чем раньше. Понимая, что на следующий день Хегелинги будут пылать жаждой мести, норманны решили, что благоразумие – лучшие ножны для доблести, и под покровом ночи отплыли с острова, взяв с собой своих пленников, поскольку они уже почти добрались до дому.
На рассвете старый Вате поднял своих людей. Каково же было их удивление, когда они обнаружили, что противник скрылся. Вате и Хервиг горели желанием, не теряя ни минуты, броситься в погоню за врагами, но Фроуте и Морунг призвали их к благоразумию, напомнив, сколько людей потеряли Хегелинги. Они посоветовали вернуться домой и подождать до тех пор, пока не вырастет новое поколение воинов. Все признали мудрость такого совета. Один только Хервиг был возмущен, но у него не хватало сил, чтобы действовать в одиночку, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как вернуться в Зеландию и ждать, когда можно будет возобновить поход.
Сердце королевы Хильды чуть не разорвалось от горя, когда она увидела, что Хегелинги возвращаются разбитыми, без ее мужа и дочери. Но что она могла сделать? Как слабой женщине, неспособной держать меч, отомстить за Хеттеля или Кудруну?
Хорант, Морунг и Ирольт оплакивали вместе с ней мертвого короля, но Вате отругал их за слабость. Он приказал им подняться и идти обучать молодежь военному искусству, чтобы, когда придет их время, они были готовы отомстить за своего короля.
Глава 4
Королева Герлинда
А тем временем флот норманнов достиг желанного берега. Королева Герлинда и ее кроткая дочь Ортуна, их дамы и многие жители Кассиана спустились в гавань, чтобы приветствовать героев, вернувшихся домой. Поздоровавшись с героями, Ортуна поспешила к опечаленной Кудруне и, обняв ее, уговаривала не отчаиваться. Кудруну растрогала ее доброта, но она все равно не могла унять слез. А когда королева Герлинда тоже захотела ее поцеловать, Кудруна в ужасе отстранилась: эта женщина с резкими чертами и холодными блестящими глазами показалась ей ядовитой змеей, готовой наброситься на свою жертву и задушить ее в своих кольцах.
– Не бойся, куколка, – сказала обиженная королева. – Ты у меня станешь как шелковая!
Она бы добавила и кое-что еще, но Хартмут вмешался, заметив, что Кудруна будет его женой, когда у нее закончится траур по отцу. Потом он предложил принцессе руку, и против воли она вынуждена была войти во дворец бок о бок с ним. Видевшие это горожане говорили:
– Как же она прекрасна!
На что другие отвечали им:
– Да, но как печальна!
Дни проходили за днями, недели за неделями. Хартмут изо всех сил старался завоевать любовь прекрасной Кудруны, но все его усилия были тщетны. Однажды он спросил ее, почему она его не любит, и она ответила, что хотя он и великий воин, более чем достойный женской любви, но она обручена с Хервигом и никогда не нарушит данного ему слова. Однако королева Герлинда была не столь терпелива, как ее сын, – она решила сломить гордый дух Кудруны и силой добиться согласия на брак с Хартмутом. Начала она со льстивых слов и ласковых речей, а когда это не принесло результата, Герлинда решила перейти к более суровым методам. Но ей пришлось подождать, пока ее сына не будет дома. Хартмут как раз отправлялся в военный поход и, уезжая, поручил Кудруну заботам своей матери, сказав, что та может попробовать «приручить вольную птичку», но только так, чтобы это не роняло ее королевского достоинства.
Как только Хартмут уехал, королева Герлинда взялась за дело. Она одела Кудруну как служанку и заставила ее готовить, мести пол и делать всю тяжелую работу во дворце. Кудруна терпела эти притеснения молча. Тогда Герлинда послала ее на кухню, где она с утра до вечера чистила кастрюли и сковородки, отчего ее нежные ручки покрылись волдырями. И жарким летом и суровой зимой она работала в поте лица, и никто не слышал от нее ни слова жалобы.
Год за годом шли в заботах и невзгодах. Наконец Хартмут вернулся домой с победой. Он радостно поздоровался с отцом, матерью и сестрой, а потом огляделся в поисках Кудруны. Когда он увидел ее, одетую в грубые одежды и измученную тяжким трудом, то очень рассердился на свою мать за то, что она так жестоко обошлась с девушкой. Он умолял Кудруну простить его за прошлые обиды и даровать ему свою любовь, разделив с ним богатое и обширное королевство. На это Кудруна отвечала, что благородная женщина может полюбить лишь раз в жизни и уже навсегда. С тем он и ушел, но все же принял меры, чтобы защитить ее от злобы Герлинды.
Кудруне вернули ее высокое положение, и в ту же ночь она уже спала в своей старой комнате. Проснувшись на следующее утро, она увидала склонившуюся над ней принцессу Ортуну. Давно они не виделись. Все следующее лето девушки провели вместе и всей душой привязались друг к другу. Ортуна тогда призналась, что, поскольку Кудруна не поддавалась на уговоры Хартмута, а оставалась непреклонна, Герлинда сочла ее общество неподходящим для своей дочери.
