которого, как в кратере вулкана, постоянно булькает какая-то дрянь. И все же ликование охватывает людей с первыми лучами солнца, разгоняющего дымовую пелену. Однако радость скоро сменяется горькой досадой. Ведь это же происходит всё время, опять и опять, ругается прямо в камеру то один, то другой: «'Shell” попросту губит свои трубопроводы, нефть выходит на земную поверхность и уничтожает все, что у нас есть».
Множество трубопроводов построено еще в конце 1950-х. «Концерну “Shell' постоянно указывают на протечки и трещины, однако не делается ничего», — заявляет Сюзанна Гайслер. Производственные сооружения также полностью устарели, считает женщина-эколог: «На нефтеперерабатывающих заводах в качестве побочного продукта образуется газ, который попросту сжигают. Прежде так поступали и у нас, но теперь разработаны технологии, позволяющие утилизировать этот газ. Естественно, это требует каких-то материальных вложений, но почему, спрашивается, мировой концерн в Африке должен только черпать природные ресурсы и ничего не инвестировать?»
«Газовые факелы пылают приблизительно в 60 местах, причем, как правило, пламя буквально стелется по поверхности земли, тогда как единственной защитой для окружающей среды служат простые земляные насыпи, — говорится в исследовании «Гринпис». — На некоторых установках природный газ жгут вот уже 30 лет по 24 часа в сутки, и все это — в непосредственной близости от домов».
20 миллиардов кубометров сжигается в Нигерии каждый год. Это — один из крупнейших в мире источников расходования бытового газа и, в то лее время, одна из важнейших причин потепления климата планеты. «Из-за неполного сжигания газа в атмосферу ежегодно попадает 12 миллионов тонн метана. Это — в 11 раз больше всей метановой эмиссии Нидерландов», — констатирует исследование «Гринпис».
Кислотные дожди, возникающие в результате газовых факелов и нефтяных пожаров, не только сделали землю бесплодной. Они вполне могли стать причиной болезни, широко распространившейся в регионе, так называемой Brief Illnes, «быстрой болезни». «Почти в каждой семье здесь кто-нибудь умер, — рассказывает Гайслер. — Болезнь начинается с головной боли и одышки, затем поднимается температура. В течение трех дней большинство умирает». Жертвы исчисляются тысячами. Связь болезни с нефтяными и газовыми пожарами не доказана, поскольку никаких официальных исследований не проводилось. Медики- экологи установила высокое содержание свинца в волосах жертв, что с уверенностью позволяет судить о губительном воздействии на них окружающей среды. Рыба — некогда важная часть рациона аборигенов и источник их доходов — также заражена.
Несмотря на все это, «Shell» выставляет себя благодетелем края. Приблизительно 60 миллионов евро в год концерн (по его данным) тратит на различные социальные проекты и, таким образом, является крупнейшим финансовым донором региона. «Чем мы здесь занимаемся — так это помогаем населению, прежде изнемогавшему от нищеты, найти путь к процветанию с помощью развития нефтяной промышленности)), — говорит Дьердь Лапин из дочерней компании «Shell» SPDC (27).
«60 миллионов? Да это же просто смешно! Что значат эти деньги, если реки и земля загрязнены настолько, что жизненные основы населения уничтожены на десятилетия вперед? — спрашивает Гайслер, — Возможно, идет спекуляция на том, что когда-нибудь люди просто покинут эти гиблые места, и тогда можно будет беспрепятственно качать нефть». В 1992 году движение огони MOSOP потребовало от «Shell» не менее 11 миллиардов евро в качестве компенсации только за ущерб, нанесенный их региону начиная с 1958 года, в том числе 7 миллиардов — как долю от экспорта нефти, а 4 — за землю, погибшую в результате разрушения окружаю-щей среды.
По расчетам MOSOP, с начала нефтяных разработок «Shell» выкачала из земли сырья не менее чем на 35 миллиардов евро (28).
В других местностях, где у этнических групп нет такого же крупного защитника их интересов, как у огони, инвестиции в социальное развитие не ощущаются совсем, считает Гайслер. Отсутствуют установки для откачки грязи и воды, годовая плата за посещение школы равняется трем месячным зарплатам человека среднего достатка. «И это еще оптимистическая оценка, потому что большинство здесь безработные», А по всей Нигерии а нефтяной индустрии занято не менее 10 тысяч человек, в основном иностранцев.
С 1999 года Нигерия находится под управлением избранного президента, бывшего военного правителя, объявившего себя демократом, Олусегуна Обазаньо. С тех пор действительно многое изменилось. Страна шаг за шагом пытается изжить последствия диктатуры. И это, естественно, затрагивает махинации «Shell».
Так, в июне 2000 года суд города Порт-Аркур приговорил дочернюю фирму «Shell» SPDC к штрафу в 4 миллиарда ниара (41 миллиона евро) за последствия прорыва нефти в 1970 году. Приговор не имеет законной силы, потому что «Shell» подает бесконечные апелляции. «Стратегия концерна состоит в том, чтобы всячески затягивать процесс, — говорит лидер движения огони MOSOP, адвокат Ледум Митее, — Это может длиться и десять, и двадцать лет. Когда деньги будут выплачены, пострадавшие уже: умрут» (29).
Пролить свет на события призвана комиссия, расследующая причины и мотивы многочисленных нарушений прав человека во время различных военных диктатур, начиная с 1966 года. «Комиссия по расследованию нарушений прав человека», созданная под руководством отставного судьи Хуквудифу Опута 14 июня 1999 года, пытается, прежде всего, дать слово жертвам. Она не обладает судебной властью, она может только давать рекомендации.
Тем не менее, для «Shell» эта комиссия, заседание которой в январе 2001 года было посвящено претензиям к нефтедобытчикам, представляет угрозу, поскольку создает основу для выработки общественных обвинений против концерна. Так, впервые было признано и доказано, что в 1983 году закупалось оружие для полицейских подразделений.
Вице-президент SPDC Эгберт Имомо перед лицом трибунала признал, что пистолеты и боеприпасы служили для защиты концерна от «участившихся нападений» на сооружения и персонал. Оружие, закупленное «Shell», никогда не применялось иначе, «как для предупредительных выстрелов в воздух» (30).
Президент MOSOP Ледум Митее привел противоположный пример, когда полицейские, призванные охранять сооружения «Shell», застрелили задержанного юношу, случайно оказавшегося в запретной зоне. «В Великобритании или Нидерландах, где у «Shell» также имеются свои разработки, на подобную ситуацию никто не посмотрел бы сквозь пальцы», — размышляет адвокат об отношениях концерна и военных (31).
Вскоре после того, как весной 2000 года Митее перед лицом международной общественности потребовал от «Shell» выплатить огони компенсацию, его дом сгорел дотла, а его самого дважды пытались убить.
Огони требуют ограничения добычи нефти. Напротив, бывший президент США Билл Клинтон во время своего визита в Нигерию в августе 2000 года усиленно давил на страну, угрожая еще больше развивать нефтедобычу (32).
В октябре 2000 года были убиты 10 нигерийских активистов, представителей народа ильяв. Они протестовали против действий итальянской нефтяной компании «Agip» (33). В январе 2001 года в столкновениях местных повстанческих группировок за контроль над двумя насосными установками «Shell» погибло минимум 20 человек. В то же время в другом конце страны в результате взрыва трубопровода нефтью было затоплено 4 квадратных километра земли (34).
Комиссия Опута по правам человека в Порт-Аркуре сделала однозначный вывод: примирения не будет. Потому что ни представители прежнего военного режима, ни хозяева концернов не проявили ни малейшего сожаления или раскаяния.
Старика — отца Кена Capo Вива, которого члены комиссии посетили у него дома в стране огони, все
