решил двигаться по прямой: так в конце концов куда-нибудь да выйдешь.
Однако двигаться намеченным курсом не получалось: на пути возникали то заросли кустарника, то овраги, то болотистые участки, которые надо было обходить. Пьеру порой казалось, что он недавно уже проходил это место, и тогда в душу забирались отчаяние и страх. И всё же он шёл и шёл…
Глаза постепенно привыкли к ночному мраку. Неуютно и угрюмо было в ночном лесу. Высокие сосны одиноко и обречённо жались верхушками друг к другу, будто пытались скоротать вместе эти долгие зимние ночи. Трава рваным покровом стелилась в тёмных прогалинах. И лишь кое-где белые пятна снега оживляли мрачный пейзаж.
Прошло достаточно много времени, прежде чем Пьер выбрался из леса. Впереди вырисовывалась гряда одиноких холмов. А за ней… опять неизвестность. Пьер надеялся, что за холмами всё же есть селение, где можно обогреться и перекусить. Ему ужасно хотелось есть, но мешок с провизией, привязанный к седлу лошади, достался беглецу. Кстати, как его звали? Кажется, Анри, припомнил Пьер.
Не раздумывая, он двинулся к холмам. Небо слегка посветлело, значит, скоро рассвет. Пьер удивился: как, оказывается, долго он блуждал по лесу.
Преодолев первый подъём и остановившись на самом высоком месте, он пристально всмотрелся вдаль. Ничего. Ещё одна возвышенность, ещё один подъём. Гряда холмов казалась бесконечной. Пьером вдруг овладели безысходность и отчаяние. Он обессилено опустился на землю. Что делать? Двигаться дальше или повернуть назад? Он уже решил возвращаться: может там, на просеке, найдёт какую-нибудь тропинку — как вдруг заметил на вершине противоположного холма неясный силуэт. Пьер пригляделся. Силуэт, похоже, двигался. Что это? Дерево качается на ветру? Но никаких деревьев на вершине не было, он бы заметил их раньше. Похоже, это человек. Да, человек верхом на лошади. Пьера прошиб холодный пот: а вдруг это тот беглец? Не отрываясь, он следил за тёмной фигурой. Она быстро уменьшалась в размерах и вскоре совсем исчезла из вида: видимо, всадник спускался с холма.
Недолго думая, Пьер собрал последние силы и бросился догонять неизвестного. Он даже не помнил, как оказался на вершине. Но там никого уже не было. Напряжённо всматриваясь в темноту, Пьер искал взглядом всадника. Вон он! Поднимается на следующий холм. Да, это точно всадник. И уже не так далеко. Пьер снова ринулся вниз со склона.
Дальше он даже не понял, что произошло — то ли зацепился за кочку, то ли нога угодила в яму, а может, просто сил уже не было бежать. Кубарем скатившись вниз, Пьер опомнился только у подножия следующего холма, лежа на мокрой холодной земле. Нога болела, но сейчас было не до неё. Он снова стал высматривать всадника и снова его увидел. Тот уже приблизился к вершине. Пьер попытался подняться, но нестерпимая боль пронзила всё тело.
— Проклятье! — выругался он.
Цель была уже так близка. Он почти не сомневался, что это тот самый наглец, укравший его коня. В отчаянии крикнув изо всех сил: «Ворчун!!!» — Пьер упал лицом в мокрую холодную траву.
Эхо многоголосьем разнесло его крик по бескрайним холмам.
И вдруг в ответ донеслось еле слышное лошадиное ржание. Из тысячи подобных звуков Пьер узнал бы голос своего Ворчуна.
«Это он, мой конь, услышал меня», — Пьер не верил своему счастью.
Привстав, он крикнул ещё громче:
— Ворчун!!! Сюда!!!
А затем свистнул особым переливом, каким обычно подзывал к себе коня. Тёмный силуэт на холме остановился и, резко развернувшись, двинулся к нему, затем повернул назад, затем опять в его сторону. Было понятно, что всадник пытается подчинить себе лошадь, но та отчаянно сопротивляется. Тогда Пьер принялся свистеть не переставая, и вскоре Ворчун уже мчался к своему хозяину, не обращая больше внимания на всадника. Тот, вцепившись в гриву, даже не пытался управлять конём. Главным для него было теперь удержаться в седле.
Пьер с трудом поднялся с земли. Боль немного отступила. Прихрамывая, он пошёл навстречу Ворчуну.
Когда конь приблизился, всадник быстро спрыгнул с седла, отскочил в сторону и схватился за рукоятку меча. На вид ему было лет двадцать, не больше. Среднего роста, крепкого телосложения.
Некоторое время они стояли, выжидательно рассматривая друг друга, и Пьер постарался определить, кто перед ним. По одежде — не простолюдин. Скорее, рыцарь средней руки. Лёгкий плащ-монтель, подбитый беличьим мехом (такой плащ носили люди благородного происхождения), удерживался на плечах шёлковым шнурком, зацепленным за золотой аграф[9] в виде круглого ажурного венка из цветов и листьев. Судя по этому плащу, Анри не готовился к длинному путешествию и наверняка уже продрог до костей. Это ведь не плащ-усе, надёжно защищавший Пьера от ненастья и холода, на меху, с широкими рукавами и капюшоном.
Под плащом у Анри было заметно сюрко[10] из брюссельского драпа зелёного цвета, не очень дорогой материи, что говорило о его владельце как о небогатом человеке (у самого Пьера было красное сюрко из высококачественной шерсти). Однако тот самый ажурный аграф, скрепляющий горловой разрез сюрко, явно подчёркивал благородство его носителя и, скорее всего, достался Анри по наследству.
Закончив разглядывать соперника и сделав презрительное лицо, Пьер подошёл к коню и похлопал его по загривку.
— Молодец, Ворчун. Хороший конь.
Анри молча напряжённо следил за хозяином лошади, который сильно прихрамывал.
— Эй, ты! — повернулся наконец к нему Пьер. — Проваливай отсюда! Будь счастлив, что я оставил тебе жизнь. Ненавижу воров.
— Сам проваливай! — угрожающе зашипел тот. — Правда, если хочешь уйти живым — придётся расстаться с кошельком.
— Так ты разбойник! — гневно произнёс Пьер. — Жаль, что тебя не схватили инквизиторы. Может, стоит скрутить тебя и передать в руки трибунала?
— Попробуй, — зло усмехнулся Анри. — Ты и меч-то в руках держать не умеешь.
— Что?! — Пьер, чуть не задохнувшись от возмущения, выхватил оружие и крикнул: — Защищайся!
— К твоим услугам, — с гордым видом ответил Анри и зло добавил: — С удовольствием вспорю тебе живот.
Оба скинули плащи. Анри взмахнул мечом и, кивнув на ногу Пьера, насмешливо произнёс:
— Так ты ещё и калека! Я хотел убить тебя, но, пожалуй, пожалею убогого. Господь наградит меня за милосердие. Давай кошелёк, коня и убирайся прочь, пока я не разозлился.
— Слишком легко ты распоряжаешься моим конём и деньгами. В других обстоятельствах я бы не стал марать руки твоей кровью. Но теперь… Если бы я даже был вообще без ноги, то всё равно сразился бы с таким мерзавцем, как ты, — еле сдерживая злость, процедил сквозь зубы Пьер.
— Ну что ж, сам напросился, — сухо заметил Анри.
Два меча блеснули в предрассветном сумраке, и сразу оглушающий звон разорвал тишину. Удары следовали один за другим. Пьер прекрасно владел оружием, но его соперник, начавший сразу яростно атаковать, управлялся с мечом не хуже. Видя такую горячность, Пьер решил применить тактику выматывания. Он уверенно и чётко отбивал удары, экономя свои силы. Так продолжалось довольно долго. Анри, как и предполагалось, вскоре устал, начал злиться и ошибаться. Взмахи его меча уже не были так точны и опасны, как вначале. Пьеру только этого и надо было: настало время контратаки. Он смело пошёл в наступление. Теперь уже Анри еле успевал отбиваться, однако сдаваться не собирался. Собрав последние силы для реванша, он поднял оружие над головой и рубанул что было мочи, стараясь все же сокрушить соперника. Однако к чему-то подобному Пьер был готов. Ловким скользящим ударом отведя меч соперника в сторону, он обратным движением выбил оружие из его рук. Тот обессиленно опустился на землю. Пьер угрожающе возвышался над побеждённым, приставив остриё меча к его груди.
— Чего медлишь? Бей, — прохрипел Анри.
Пьер секунду раздумывал, потом ответил:
— Благородный рыцарь желает смерти? Нет, я сдам тебя первым попавшимся крестоносцам или… —
