И он, вдруг послушавшись ее приказа, выпрямился. Она посмотрела в его мерзкое поросячье лицо и увидела, как у него от страха трясутся толстые губы.
– Да, у моего мальчика была грешная любовь. А теперь нет никакой! Из-за тебя! Никакой нет! И жизни – тоже нет, – повторила она яростно.
У нее снова все стало множиться и расплываться в глазах и, торопясь, неловко, Анна Филипповна сунула огромный нож туда, где, по ее представлению, шантажист должен был иметь сердце.
Мгновением раньше у Владлена от страха подогнулись ноги, и он рухнул на грязный от уличных следов пол, прямо рядом с нею.
Она не стала даже проверять, жив он или мертв. Ощутив неожиданное блаженство, Анна Филипповна крутила в руках свой нож, и электрическая лампочка, свисавшая с потолка, отражалась в его лезвии желтыми лучами.
С последним в ее жизни делом было покончено. Теперь оставалась она сама. Оставалось справиться только с собой, чтобы уйти туда, куда ушел ее Костик, чтобы догнать его и снова встать с ним рядом.
Оттуда не возвращаются. Но это и хорошо – там их никто уже не разлучит никогда.
И с блаженной улыбкой она нацелила кухонное орудие себе в грудь.
Крутые перемены
Мистер Бэр был чрезвычайно доволен результатами экспериментов. Они совпадали с его собственными, полученными на Аляске. Это подтверждало его же гипотезу о том, что цикл развития клеток подводных растений зависел не только от степени освещенности и температуры среды, но и от лунного цикла. Примерно о том же писал в своих статьях и Николай Николаевич. Параллельно они поставили эксперимент с водорослями, которые поощряли деятельность бактерий, разлагающих нефтяные пятна, что было чрезвычайно важно для экологии Севера.
– На Аляске мы с вами продолжим эксперименты и представим общую монографию.
Бэр говорил о совместной работе как о деле решенном.
– Думаю, вы не станете протестовать, если несколько солидных ученых рекомендуют эту нашу работу по линии программы ООН.
Николай в ответ мог только развести руки и растерянно улыбнуться.
Это было вчера вечером. А сегодня с утра, когда вещи были уже уложены и даже системный блок от захандрившего компьютера, замотанный в одеяло, Николай успел закрепить на нартах, позвонил директор.
– Николай Николаевич, родной, ты не засиделся там в Беленцах? – спросил он с какой-то странной, едва ли не заискивающей интонацией.
– Как раз отправляемся, Павел Григорьевич.
– Добро. Ты мне тут нужен. – Он помолчал немного, а потом добавил: – А, чего резину тянуть. Скажу прямо сейчас. Вот тебе информация к размышлению: как ты смотришь на место моего зама по науке?
Вряд ли директор ждал мгновенного ответа и, не получив его, продолжил:
– Ты только сразу не говори ни да, ни нет. Пока будешь, и.о., конечно. Но я как раз лечу в Москву и, думаю, сразу подпишу твое утверждение.
– Не знаю, Павел Григорьевич, – неопределенно ответил Николай, – это как-то очень уж неожиданно.
– А ты привыкай к неожиданным новостям. Предложение было и в самом деле чересчур внезапным, чтобы на него сразу отвечать да или нет.
– Ты мне очень нужен на этом месте. Именно такой человек, как ты.
Николая подмывало спросить: какой – такой? Но он себя удержал.
– Ладно, если вы сейчас выезжаете, сегодня и побеседуем. Как Бэр, доволен?
– Очень! Результаты у нас сошлись.
– Ну а я что говорил? Ты еще боялся. Чего ему в Мурманске было киснуть? Смотри, осторожнее там, береги старика. Он нам еще пригодится.
Этот разговор Николай и обдумывал, сидя на нартах позади системного блока.
Перед отправкой он, как мог строго, сказал водиле Виталию, чтоб тот ни через какие озера больше не переправлялся.
– По бережку, только по бережку! – повторил он. И даже пошутил: – Кто по бережку, того Бог бережет.
Виталий выбрал путь, который оставлял в стороне станцию бабы Марфы. Николай ждал, что мистер Бэр подаст какой-нибудь сигнал и тогда они сразу свернут к ней, но Бэр во время остановок для разминания ног был хотя и доброжелателен, но молчалив и сосредоточен. А может, просто его тянуло в сон, потому что ночью ему звонили из аляскинского института едва ли не каждый час. И если о бывшей своей возлюбленной сам старик не заикался, Николай посчитал неделикатным ему намекать.
Так они и тащились, временами соскакивая с нарт и то подталкивая их, то выправляя.
Когда до города оставалось километров семь, они выехали на наезженную снежную трассу, и их время от времени стали обгонять машины. Дорога была узкой, время – часы пик, их неспешный караван довольно сильно нервировал спешащих водителей. Тем более что Виталий никак не желал прижиматься к обочине.
Наконец он доигрался. Джип, точно такой, с каким была стычка несколько недель назад по дороге в аэропорт, долго мигал им фарами и сигналил. Навстречу шли тяжелые фуры, и он никак не мог их обогнать. Зато, едва обогнав, резко тормознул и преградил дорогу каравану.
Знакомая ситуация повторялась. Только теперь из джипа выскочили не двое бандюганов, а трое. Четвертый же остался за рулем.
С перекошенными лицами, злобно матерясь, они бросились к Виталию. Мистер Бэр тоже немедленно поднялся с нарт, по-видимому весьма туманно предполагая, чтО может последовать вслед за бандитской руганью.
Только не хватало, чтобы его сейчас положили носом в снег и прошлись сапогами по ребрам.
Николай на ходу соскочил со своих нарт и тоже оказался рядом.
Он не знал, что им скажет, но понимал, что за мистера Бэра будет драться до последнего.
– Забирай Бэра, отъезжай в сторону, – негромко скомандовал он своему водителю и постарался загородить иностранца.
Неожиданно ситуация резко переменилась.
– Ты, что ли? – весело спросил один из бандитов, который матерился больше всех.
– Ну я, – хмурясь, согласился Николай, узнавая в нем того, которому странный пассажир в тот раз оставил руку целой.
Остальные парни тут же замерли, разглядывая Николая.
– А где твой седой?
– А сейчас подъедет.
И снова Николай удивился тому, как преображаются только что грозные бандюганы в обычных дворовых мальчишек с туповатыми курносыми лицами.
– Ну он крутой! – повторил как бы старый знакомый. И повернулся к своим. – Короче, так, садимся, едем. Ты извини, крикнул бы сразу, мы бы и тормозить не стали. – И парень, улыбаясь, протянул руку для пожатия. – У него друг, седой, – объяснил он своей компании. – Конкретный мужик.
Они залезли в свой джип и, газанув, резко рванули с места.
– Я вижу, вы хорошо умеете ладить с молодым поколением, – заметил мистер Бэр.
А лихой водитель Виталий с уважением посмотрел на Николая:
– Однако, Николаич, про тебя, значит, не зря слухи шастают.
Когда начинает слишком везти, это пугает еще сильнее, чем невезение. Николай Николаевич такое уже прошел. Надежда живет даже в печали. А при внезапном везении за каждым поворотом ждет внезапный обвал.
В институт с автобазы их доставил директорский шофер.
– Наконец-то! – обрадовалась секретарша. – Павел Григорьевич уже стал беспокоиться.
Сразу в дверях кабинета показался и директор.
– Прошу, прошу, прошу! – провозгласил он радостно, пропуская вперед мистера Бэра.
