— Именно так, — твёрдо кивнул Раджампет.
— В таком случае, я бы предпочёл уже передать технические данные в УРФ. Я знаю, вы хотите сами разссказать Курлу-Хейнцу о Карлотте, сэр, но я боюсь, что нам нужно очень бысто пошевеливаться, если мы хотим получить к завтрашнему утру эти модели и аналитические выводы.
— Намёк понят, — сказал Раджампет с натянутой улыбкой. — Глава в своем офисе. Я соединюсь с ним, пока вы идете к себе. Как бы то ни было, вероятно будет хорошей идеей дать ему что-то еще, чтобы раздумывал как можно быстрее.
Елизавета III сидела в её любимом старомодном кресле в Башне Короля Майкла. Трёхметровая рождествеская ёлка (в этом года грифонская игло-листовая) стояла посередине комнаты в полном великолепии своих украшений, охраняя семейные подарки, кучей сваленные под её ветвями. Её смолистый специфический запах наполнял воздух успокаивающим благоуханием, почти как действующий на подсознание наркотик, что довёл до совершенства тишину и покой, которая казалось всегда окружала Короля Майкла. И именно по этой причине ёлка была именно здесь, а не где-то еще в Королевском Дворце. Приземистая, древняя каменная башня, расположенная посреди солнечных садов и фонтанов дворца была постоянным утешением для Елизаветы в её зачастую хаотичном мире. Она часто размышляла не это ли было причиной, по которой башня стала местом уединения для неё и её семьи. Она так же могла вести здесь оффициальные дела, так как монарх, который являлся главой государства никогда по-настоящему не бывал 'вне службы'. Но даже с деловыми намерениями Башня Короля Майкла была открыта только для её семьи и её личных друзей.
И для некоторых людей, которые становятся и тем, и тем, подумала она, глядя на высокого адмирала с миндалевидным разрезом глаз, которая сидела на подоконнике напротив неё. Её длинные ноги были выпрямленны, а её спина подпирала одну из стен глубокого оконного проёма.
— Итак, — сказала королева, — что же ваш друг Стейси должна была рассказать вчера за ланчем?
— Мой друг? — адмирал леди дама Хонор Александер-Харрингтон изогнула одну бровь.
— Я думаю, это справедливый выбор существительного. — Улыбка Елизаветы была более чем немного едкая. — Знаете, никто не дал бы очень высоких шансов этой специфической дружбе, особенно учитывая то, как вы и её отец впервые встретились.
— Клаус Гауптман на самом деле не самый плохой человек в мире, — пожала плечами Хонор. — Следует признать, что он повёл себя, как задница у Василиска. Так же я бы не сказала, что мы были с ним на одной ноге и в Силезии. И, честно говоря, не думаю, что я когда-либо ему по-настоящему нравилась. Но у него есть своё собственное чувство чести и долга, и это по крайней мере то, за что я могу его уважать.
Кремово-серый древесный кот, лежавший растянувшись на подоконннике, поднял голову и вопросительно наклонив уши посмотрел на неё.
'Он достаточно умен, чтобы бояться тебя', написали его проворные, мелькающие пальцы. 'И он знает, что Алмазный Разум не простила бы ему, если бы он не признавал ошибок.'
— 'Алмазный Разум?' — повторила вслух Елизавета. — Что это, коты так зовут Стейси?
— Да, — отевтила Хонор, смотря при этом на древесного кота. — Думаю, это не очень привлекательное имя, Паршивец.
— 'Привлекательно' это двухногое понятие, — отписал он ей.
— Что является одной из причин, почему лично я предпочитаю древесных котов большинству двухногих, которых я знаю, — согласилась Елизавета. — И раз уж на то пошло, оценка Нимицем личности Гауптмана Старшего более близка к моей нежели к вашей.
— Я не настаиваю на его святости, вы же знаете, — мягко заметила Хонор. — Я только сказала, что он не является самым плохим человеком в мире, и он им не является. Надменный, упрямый, часто безрассудный и слишком привыкший всё делать по-своему, это да. Всё это я допускаю. Но старый пират так же один из самых честных людей, которых я знаю (что довольно удивительно, если учитывать насколько он богат) и как только он полагает, что у него есть первоочередные обязательства, он совершенно неприклонно их принимает.
— Всё это правда, — признала Елизавета. — И, — глаза королевы проницательно сузились и она склонила голову, — тот факт, что он столь предан уничтожению генетической работорговли, возможно так же немного помогает, не так ли?
— Я это признаю, — кивнула Хонор. — Из того, что Стейси смогла рассказать очевидно — то, как он воспринимает причастность Рабсилы к происходящему на Талботте, никто не смог бы назвать покоем.
— Нет, я полагаю нет.
Елизавета откинулась на спинку кресла и древесный кот растянувшийся вдоль её верха шумно замурлыкал, когда маушка её головы прижалась к его шёлковой шкурке. Он потянулся вниз одной из передних рук с длинными пальцами, лаская её щёку и она потянулась в ответ, чтобы погладить его хребет.
— Он точно не одинок в такой своей реакции, так ведь? — продолжала она.
— Нет.
Хонор вздохнула и подняла Нимица вверх. Она обняла его, посадила на колени, перевернула на спину и начала чесать мягкий мех на животе. Он отклонил голову назад, глаза прикрыл более чем на половину, и ее губы изогнулись в улыбке, на то как он мурлыкал в восторге
В самом деле последний вопрос Елизаветы был оглушающим преуменьшением, и она была удивлена, что на старой Земле были похожие отклики. К настоящему времени, их газетчики уже подобрали сообщения исходящие с Мантикоры и не поттребуется много времени, чтобы первые солнечные репортёры хлынули через Мантикору, пытаясь достучаться до Шпинделя и Новой Тосканы, чтобы осветить события.
— Я уверена, что у вас есть по крайней мере хорошие предчувствия, как люди отреагируют на всё то, что делает Стейси, — отметила она через некоторое время.
— И да, и нет, — ответила Елизавета. Хонор вопросительно посмотрела на неё и королева пожала плечами. — У меня есть все опросы общественного мнения, все отслеживаемые данные, вся кореспонденция поступающая в Королевство, анализ всего, что размещается на общественных форумах, всё это есть. Но она та, кто выстроила свою собственную небольшую медиа империю за последнии полтора стандартных года. Посмотрим правде в глаза, газетчики в самом деле лучше, чем мои так назаваемые профессиональные аналитики в попытках управления общественным мнением. И я уверена, что она так же прислушивается к тем вещам, что говорят друзья её отца и знакомые по бизнесу. Если уж на то пошло, вы сама, герцогиня Харрингтон, вращаетесь в тех же самых в некоторой степени утонченных финансовых кругах.
— Не так уж и много с тех пор, как я вернулась на активную службу, — не согласилась Хонор. — После этого до особого распоряжения за всем приглядывают Уиллард и Ричард.
Елизавета фыркнула и настала очередь Хонор пожимать плечами. Всё, что она сказала, было достаточно точным, но Елизавета тоже говорила правильно. Было правдой, что в настоящий моментУиллард Нефстайлер и Ричард Максвелл в основном занимались её собственно растянувшейся, мультисистемной финансовой империей, но она взяла себе за правило быть в одном ряду с их докладами, как это она делала с докладами от Остина Клинкскейлса, её регента в поместье Харрнигтон. И эти доклады часто включали в себя их проницательные размышления о мантикорском бизнес-сообществе. И, если на то пошло, о бизнес-сообществе Грейсона.
— В любом случае, — продолжила она, — Стейси не всегда владела её 'медиа империей'. Она всё ещё в работе над аккуратной её организацией, и я думаю есть некоторые аспекты бизнеса, которые оскорбляют её природное чувство порядка. Но я должна признать, тот факт, что она настолько новая в бизнесе, означает, что с ней до сих пор свежо и интересно.
— Итак она принесла это на обед! — сказала Елизавета немного торжественно и Хонор усмехнулась. Но затем её смех увял.
— Да, принесла. И я уверена, что она говорит в основном то же, что ваши аналитики уже вам рассказывали. Люди беспокоятся, Бет. На самом деле, многие из них напуганы до смерти. Я не говорю, что они напуганы так же сильно, как были некоторые сразу после Битвы за Мантикору, но по-прежнему
