постеры, комиксы — все это сыпалось на потребителя, подобно бумажному граду. Вслед за некоторыми журналистами подростки прозвали нового героя Лю и испещряли доступную архитектуру воззваниями типа: «Лю, попробуй меня!» или просто, но зловеще: «Ай, Лю-Лю!»
Глава 49. Охота на Носорога
— Этот, что ли? — Глаза Носорога сверкнули, как рыбья чешуя над водной гладью. — Он точно целка?
— Ну да! — с кокетливой обидой развел руками Колька. — Я ж тебе обещал, что найду! Давай сюда клей!
— До чего ты, Колька, алчный мальчишка! — Сучетоков смерил Колю взглядом. — Нажива в жизни не главное. Ты лучше человеком стань, образования добейся, профессию обрети, а будешь все о своей выгоде мечтать, только время потеряешь и останешься никем и ничем. Я вот помню…
— Да не морочь ты меня, Носорог. Давай бонус и иди Олега воспитывай!
— Эх, паря! — Виктор Казимирович с грустью выпустил желто-черную упаковку из своих лиловых пальцев. — Чувствую я, что мы тебя упустили. Подведи ко мне Олежку, а сам беги по своим делам.
Колька спровадил упаковку в карман брюк и подпрыгивающей походкой метнулся к Ревеню, который тотчас послушно, но уже без провожатого направился к Носорогу.
— Олег. — Мальчик обратил на Сучетокова большие зеленые глаза. — У меня никого нет, и мне спать негде. Коля сказал, что вы меня пустите, если я… Ну и дальше поможете…
— Пущу, золотой ты мой, серебряный, конечно пущу! — Смешной и страшный дядька вдруг тяжело задышал и посмотрел на Ревеня, словно на поджаристую курицу, что шипит на сковороде.
— Пойдем со мной за ручку. Ну давай: вот, пальчики какие холодные. Волнуешься? — Липкая от пота рука Сучетокова обхватила пальцы мальчика. — Ты правда ни с кем еще ни разу, э-э… не баловался?
— Нет, слышал только. Ну, ребята… что там… это… — Олег говорил все быстрее и тише, а сам вспоминал, что уже сталкивался с этим уродом в бане, в которую их целой ватагой отправил как-то Следопыт: Носорог тогда привязался к двум мальчишкам лет восьми и шести. Братья пришли одни, и дядя Витя стал их за что-то отчитывать, а позже учил, как правильно мылиться, и звонко подшлепывал по зарумянившимся попкам. — А это вам правда сильно надо? Можно, я просто переночую? Я убрать у вас могу, ну подмести, посуду вымыть, пол или еще что надо сделать…
— Ну а тебе жалко, что ли? — Виктор увлекал мальчика по замирающему проспекту…
В это время в многоголосье ночной жизни города, в котором выделялись визг тормозов, вопли гуляк, хлопанье парадных дверей, гул машин, врывались решительные мужские голоса, слышимые лишь их адресатами в радиоэфире.
— Шиповник — Барбарису! — прозвучал густой, грубоватый голос Станислава Весового.
— На связи Шиповник, — отозвался Сергей Плещеев.
— Грибник взял сыроежку и направился в берлогу, — сообщил Весовой.
— Принял. — Плещеев-старший подтвердил прохождение речи. — Жасмин, слышал новости? Встречай грибника с уловом.
— Понял, — послышался не по возрасту мальчишеский голос Бориса Следова. — Жду на опушке.
— Когда грибник пройдет через поляну, маякни, — распорядился Сергей Петрович. — До связи.
— Принял. — Следов едва не дал «петуха», прочистил горло и более твердо завершил: — До связи.
Одним из тех, кто также имел доступ к эфиру, было странное, неопределенного пола существо, притулившееся у стены дома, в котором обитал Сучетоков. Это создание схоронило под своим брезентовым плащом приемник, а под клетчатым платком — наушник, доносивший всю информацию, приходившую по радиоволне, арендованной частным охранным предприятием «Эгида-плюс».
— Всему надо когда-нибудь учиться, согласен? — продолжал свои наставления Носорог. — Ты вот в школу ходишь, и это, считай, школа. Как нас раньше учили: «В первый раз в первый класс!» В общем, как говорится — не бери в голову. Во-первых, я тебя угощу винцом. Любишь винцо, пробовал уже?
— Да, дома когда-то бывало… — признался Олег.
— Молодец, парень! Мужик все должен отведать. — Носорог вроде бы шептал, но достаточно громко, словно актер на сцене. — А во-вторых, я тебе клеем дам подышать. Эту-то радость ты, лапа, уж всяко отведал?
— Да, мы несколько раз пробовали. — с готовностью вспомнил мальчик. — А потом, когда один пацан передозировался и с крыши с девятого этажа под этим делом прыгнул, мы сразу перестали.
— Всем кустам! — Следов вышел в эфир. — Вижу грибника, приближается с сыроежкой.
— Шиповник принял, — откликнулся Сергей Плещеев. — Барбарис, подтягивайся к берлоге. Мы подъедем минут через десять со статистами.
— Барбарис принял, — ответил Весовой.
— Видишь, кроха, в каком доме мне квартиру дали? Читай: прокуратура. Вот так-то! Считай, под охраной государства! — Сучетоков указал мальчику на вывеску возле парадной и погладил его по щеке. — А «Момента» ты не боись! Я же за тобой буду следить. Знаешь, как тренер за спортсменом. Ты у меня всю дорогу будешь под контролем, пока не оклемаешься. Зато знаешь, как начнешь улетать? Да тебе все ребята станут завидовать! Ты уж им лучше не рассказывай — все равно таким чудесам не поверят! А теперь вот что. На тебе сигаретину, закуривай! Стой смирненько и смотри, в какой я парадняк зайду. А как докуришь, заходи и наверх подымайся до последнего этажа. Ну, словом, пока меня не увидишь. А я тебя там буду поджидать.
Виктор вложил растерянному мальчику в приоткрытый рот сигарету, внимательно посмотрел на его остроскулое веснушчатое лицо и щелкнул зажигалкой. Ревень потянулся к огню, обхватил сигарету двумя пальцами — большим и указательным. В зеленых глазах мальчика вспыхнули оранжевые светлячки.
— Ну я пошел, кури. — Носорог двинулся в глубь откликающегося на каждый шаг эхом двора.
— Грибник пошел к берлоге, сыроежку оставил. — Борис, замаскированный под бомжа, сидел в картонной коробке из-под холодильника и через проделанную прорезь наблюдал за Носорогом и его малолетним спутником.
Через несколько шагов Виктор Казимирович почувствовал, что что-то не так. Он не сразу сообразил, в чем дело, но замедлил ход, чтобы спокойно разобраться в сумбурных ощущениях.
Внезапно Носорог застыл, как опытный мим, способный замереть, точно статуя, и, не поворачивая головы, одними глазами осмотрелся вокруг. В первом дворе своего мрачного дома, похожего на замок злого волшебника, около входа в последнюю парадную, Виктор различил непривычное образование.
«Мальчишка? — подумал Сучетоков. — Колька, что ли, следит? Ревнует, дурень? Да нет, наверняка еще что-нибудь хочет получить за своего беспризорника — сигарет или денег. До чего они сейчас корыстные растут — просто стыдно иногда за детей до глубины сердца».
Носорог поравнялся с последней парадной и пристальней вгляделся в фигуру, которая в этот момент как раз зашевелилась. На это ночное неприкаянное создание был напялен дурацкого вида военный плащ с капюшоном, занавесившим верхнюю часть морщинистого, изможденного лица.
— Да это же старуха! — чуть не вскрикнул Виктор и тут же с ласковой злобой прошептал: — Что, старая, помирать собралась? Чего ты тут вынюхиваешь? Сейчас бритвой тебе по носу махану или глаза вырежу — будешь знать, как шпионить!
Слушая Сучетокова, старуха еще больше согнулась, словно горелая спичка, — должно быть, прикидывала, способен ли этот тип и вправду исполнить свой злобный посул.
