астронавтов, прибывших на Землю на взорвавшемся 30 июня 1908 года межзвёздном корабле. Проверить утверждения Рокера не представилось возможным — сенсация умерла вместе с ним. Алан погиб в Алжире во время страшной религиозной смуты 1956 года, и тело его никто не исследовал.
В 1989 году западные средства массовой информации поверг в изумление некий бразилец Зеньзью, в жилах которого текла изрядная доля индейской крови: он объявил себя астронавтом с «Тунгусского корабля». По его утверждениям, корабль прибыл с мифической планеты Троак, якобы расположенной в сорок втором измерении, и катастрофа произошла из-за того, что Земля находится всего лишь в переходном промежутке между пятым и шестым измерениями. При скачке через множество измерений их корабль и погиб, взорвавшись над Сибирью. Во время катастрофы Зеньзью телепортировался в Южную Америку и только спустя десятки лет решился открыться людям. По его словам, корабль пришельцев перемещался в межпланетном пространстве и мог преодолевать барьеры между различными измерениями благодаря уникальному двигателю, использовавшему принцип специальных кристаллических труб, каждая из которых имела не менее шестидесяти четырёх углов. Преломляясь и выпрямляясь в этих уникальных кристаллах, световые волны придавали кораблю возможность двигаться с неописуемой скоростью. Однако Зеньзью вскоре бесследно исчез, и проследить его судьбу оказалось невозможным — она настолько же загадочна, как и судьба Тунгусского метеорита.
В России, в последнем десятилетии XX века, господин Николаев сообщил, что он является потомком одного из пилотов «Тунгусского корабля». Якобы его отец был инопланетянином и, не имея другой возможности выжить, женился на женщине из племени эвенков. В качестве доказательства «потомок инопланетян» демонстрировал обломок летательного аппарата. Анализ показал, что это алюминиевый сплав, использовавшийся в середине XX века в авиационной промышленности.
При всей кажущейся сомнительности значительного числа подобных заявлений многие независимые западные эксперты не склонны считать большую часть из них бредом или мошенничеством. Ссылаясь на труды К. Э. Циолковского, утверждавшего, что формы внеземной жизни могут быть совершенно многообразны и нельзя подходить к ним с косными мерками привычной нам действительности, считая её единственно верной и возможной, эксперты утверждают: тайны «тунгусских астронавтов» остаются нераскрытыми. По большому счёту никто из них, кроме Шумана, не был досконально обследован и проверен, а некоторые вообще погибли при таинственных обстоятельствах или загадочным образом исчезли. От них отмахивались, считали психически ненормальными, мошенниками, но… не обследовали! А теперь их практически не осталось. Или они, видя бесплодность попыток привлечь к себе внимание, просто перестали «открываться» перед нами? Ведь продолжительность внеземной жизни нам неизвестна…
Тайна «напитка пророка»
Сотни лет назад европейцы познакомились с загадочным, немного странным на вкус кисломолочным продуктом, который горские народы Северного Кавказа часто именовали «напитком пророка» и тщательно хранили от «неверных» тайну его приготовления…
В начале XIX века русским стало известно, — это подтверждается рядом исторических документов, — что карачаевцы знают секрет приготовления чуть ли не волшебного целительного напитка, особым образом изготовленного из коровьего или овечьего молока. Его название происходило от арабского слова «кейф» или «кайф», обозначающего весёлое наслаждение, небывалое удовольствие. Путешествуя по Кавказу, напиток под названием «кефир» с удовольствием пил великий русский поэт Александр Пушкин — он высоко ценил вкус и целебные свойства кавказского нектара, не похожего ни на молочную водку, ни на давно знакомый европейцам кумыс, ни на айран, ни на простонародную русскую простоквашу или топлёное молоко.
Загадочный кефир был чем-то совершенно особенным! Он обладал неповторимым вкусом, и во многом его славу создавала жгучая неразгаданная тайна приготовления напитка. Тогда шла долголетняя Кавказская война, и оставалось долгих четверть века до того, как русские войска лихим приступом взяли аул Гуниб — последнее прибежище и крепость Шамиля, пленили последнего имама Чечни и Дагестана и по царскому повелению отправили его в почётную ссылку в Калугу. И только спустя десяток лет Кавказ начал потихоньку замиряться.
По свидетельствам очевидцев, дивный и загадочный напиток весьма жаловал и другой великий русский поэт, офицер Михаил Лермонтов, окончивший свои дни на Кавказе. Пили кефир его современники и их потомки, но тайна «напитка пророка» так и оставалась неразгаданной: ничто не смогло помочь приоткрыть покрова таинственности — ни звон золота, ни угрозы, ни лесть и подарки гордым горским князьям. Желание разгадать тайну «напитка пророка» не покидало европейцев, а русскими уже давно владела мысль выведать у горцев заветный секрет. Особенно интересовались им медики. Однако прошло почти сорок лет с момента окончания кавказской войны, когда стало возможным вплотную подступиться к тайне «напитка пророка».
В начале XX века Всероссийское общество врачей обратилось к известному и богатому московскому молокозаводчику, бывшему морскому офицеру Н. Бландову с просьбой оказать помощь в раскрытии тайны приготовления кефира. Фирма «Братья Бландовы» вела дела широко, раскинув сеть своих предприятий и торгово-закупочных пунктов по всей стране. Но главное, она имела двенадцать сырзаводов на Северном Кавказе, в окрестностях известного курорта Кисловодска, где жили карачаевцы. Общество медиков полагало, что близость производства фирмы к карачаевцам и ведение с ними коммерческих операций в определённой мере могут способствовать успеху предприятия. Фактически это была самая натуральная разведывательная операция, промышленный шпионаж.
Глава фирмы отнёсся к просьбе медиков с полным пониманием. Разгадка секрета приготовления кефира и налаживание его производства и ему сулили немалые барыши. Но кому поручить это сложное и деликатное дело? После долгих размышлений Бландов нашёл прекрасного «секретного агента» — его выбор пал на молодую и красивую девушку Ирину Тихоновну Сахарову. Ей было всего двадцать лет, но она уже закончила с отличием женскую школу молочного хозяйства и прекрасно разбиралась во всех тонкостях технологии производства молочных продуктов. В Кисловодск управляющему делами фирмы Васильеву полетела срочная телеграмма: в ней Бландов особо подчёркивал — от успеха предприятия во многом зависит престиж их известного дела!
Васильев радушно встретил прибывшую поездом Ирину Сахарову и обстоятельно обсудил с ней все детали предстоящей «операции». Спустя несколько дней они вместе отправились в горы — в гости к карачаевскому князю Бек-Мирзе Байчарову. Фаэтон, в котором ехали Васильев и Сахарова, взбирался всё выше и выше по пыльному, бесконечному серпантину горных дорог. Примерно на середине пути их встретили конные посланцы князя и с почётом проводили в аул. Бек-Мирза принял гостей с княжеской пышностью и восточным радушием. Бесконечные пиры и заздравные тосты следовали один за другим, громко играла непривычная для европейцев музыка, устраивались огненные пляски и состязания отважных джигитов. Князь сладко улыбался, ни на минуту не отходил от Ирины.
— Я дам всё, что попросите! — прижимая ладони к золотым газырям черкески, жарко заверял Бек- Мирза.
Ободрённый его заверениями, управляющий Васильев осторожно завёл разговор о тайне приготовления кефира. Его поддержала Ирина Сахарова.
— Почему сразу не сказал, дорогой?! — вскричал князь. — Какой может быть секрет от таких дорогих гостей?
И вновь слух русских терзала непривычная музыка. Седобородые старцы поднимали длинные, полные вином рога и произносили цветистые тосты в честь гостей, опять танцевали юные джигиты, прекрасные девушки. Но… о тайне кефира князь не обмолвился ни словом. День проходил за днём в пирах
