Поскольку он проживал на территории Австро-Венгерской империи, воевать ему пришлось против русских, которые взяли его в плен. В период пребывания в русском плену на молодого ди Бартини оказали сильное влияние идеи большевиков, повсеместно рассылавших своих агитаторов. Свобода, равенство и братство, принципы социальной справедливости, заложенные в основание построения нового мира, не могли не привлекать жаждущей перемен молодёжи, и Роберт не был исключением. Однако, в отличие от многих пленных австрийцев и других «интернационалистов», Бартини не пожелал примкнуть к отрядам восставшего пролетариата. Он посчитал это для себя недопустимым и вернулся на родину.
Вскоре ди Бартини поступил на воздухоплавательный факультет Миланского политехнического института, где проявил себя студентом, подававшим большие надежды. Заниматься воздухоплаванием только теоретически Роберт не хотел и сумел получить в Риме диплом пилота. Именно тогда пересеклись пути Бенито Муссолини и молодого ди Бартини. Муссолини очень интересовался авиацией, и Роберт вполне мог встать в ряды «чернорубашечников», но он увлёкся идеями коммунистов. Скорее его увлекали не только идеи, но сами коммунисты — в Италии они считались вроде карбонариев и сознательно создавали вокруг себя ореол таинственности. Роберт так увлёкся таинственностью, что даже ушёл в подполье.
К этому шагу его подтолкнули вполне преднамеренно — итальянские коммунисты были тесно связаны с агентурой Коминтерна, фактически являвшегося филиалом ОГПУ в Европе и работавшего на органы госбезопасности и советскую военную разведку. Страна Советов отчаянно нуждалась в хороших технических специалистах, и Роберт ди Бартини, несомненно, привлёк внимание вербовщиков, связанных с советской военной разведкой. Фронтовик, дипломированный лётчик, авиационный инженер, да ещё разделяющий веру в идеалы коммунизма!
— Здесь нет перспектив на ближайшее будущее, — сказали Роберту старшие товарищи. — К власти рвутся фашисты, и нам не удастся сейчас их остановить. Есть предложение эмигрировать в СССР.
В 1923 году Роберт Людвигович ди Бартини эмигрировал в Советскую Россию не без помощи агентуры Коминтерна. Здесь он стал просто Бартини и практически сразу оказался на службе в рядах Красной армии. Бартини служил в авиации. В 1930 году Роберт под псевдонимом Дунаев стал «консультантом» Центрального конструкторского бюро. В тридцать восьмом потомка итальянских аристократов арестовали работники НКВД, и особое внесудебное заседание отмерило ему «десять лет без права переписки». Подробности неизвестны, но, скорее всего, в обвинительном заключении фигурировала пресловутая 58-я статья. Карательная машина действовала избирательно. Итальянский инженер не попал в колымские лагеря, а оказался в закрытой «шарашке», которой руководил Андрей Николаевич Туполев. Именно в тот период Бартини-Дунаев начал разработку проекта «невидимого» самолёта — невидимого во всех отношениях для человеческого глаза и для всевозможных приборов. Свободу итальянец в России получил по окончании срока и затем трудился в «почтовых ящиках». Свою задумку ему удалось реализовать, и испытания первого образца самолёта-невидимки проводились ещё при жизни Иосифа Виссарионовича Сталина в начале 1950-х годов. Тогда уже создали советскую ядерную бомбу, и огромное значение придавалось созданию средств доставки ядерного оружия к цели. На испытаниях самолёт Дунаева-Бартини показал феноменальные результаты: он исчез, словно его никогда не было, а затем появился вновь. Но потом начались загадочные и таинственные события, определённую роль в которых, несомненно, сыграли смерть Сталина и начавшаяся после этого ожесточённая борьба за власть в верхах. По необъяснимым причинам изобретённый самолёт Дунаева-Бартини разобрали на части и… благополучно забыли. Какие небывалые перспективы открывались при использовании уникальной техники! Но… тайна забвения изобретения осталась нераскрытой.
Поиск разгадки тайны конструктора Дунаева-Бартини привёл к Таисии Дмитриевой[2], долгое время являвшейся личным чертёжником-конструктором маршала Дмитрия Устинова, много лет занимавшегося вопросами оборонной промышленности, а затем ставшего министром обороны Советского Союза. Личному чертёжнику-конструктору, готовившему множество секретных материалов для маршала, доводилось общаться практически со всеми ведущими конструкторами оборонки страны периода сороковых — начала семидесятых годов XX века.
— Помню его самолёт, — говорила Дмитриева. — В нём были непонятные узлы и агрегаты, назначения которых не понимали многие ведущие конструкторы, возглавлявшие прославленные КБ (конструкторские бюро). Для консультаций приглашались физики на уровне академиков. Конечно, всё было строго засекречено.
— А как выглядел самолёт? Вы его видели?
— Он был похож на ёлочную игрушку: весь сверкал и переливался какими-то загадочными, словно потусторонними отблесками. Будто волшебное зеркало.
По словам сотрудницы маршала Устинова, Дунаев-Бартини не отличался общительностью, хотя всегда был предельно корректен и вежлив. Никто не знал, есть ли у него семья, любимая женщина, дети, — засекреченный конструктор предпочитал не распространяться о личной жизни.
— Часто он ходил в тёмных очках, — вспоминала Дмитриева. — Тогда это было не принято, но Дунаеву разрешали. Говорили, у него какая-то редкая болезнь глаз, связанная со светобоязнью.
По словам Дмитриевой, действительно проводились испытания уникального самолёта, изобретённого Дунаевым-Бартини, но что-то пошло не так, и технику разобрали, а работы «заморозили».
— Устинов говорил, что Бартини был гений, — вздохнула Дмитриева. — Непонятый гений, очень- очень странный.
Отыскался и старый чекист Михаил Петрович Брагин, который носил погоны полковника и долгие годы проработал с маршалом Устиновым. Много повидавшего и испытавшего в жизни девяностолетнего старика некоторые считали давно выжившим из ума. Однако старый зубр помнил многие удивительные вещи. Правда, далеко не с каждым Брагин соглашался об этом говорить.
— Дунаев-Бартини? — высокий худой старик с сильными линзами очков недовольно пожевал бледными губам. — Помню. Не наш был человек!
— У него осталась семья, дети?
— Вам этого не нужно знать, — отрезал старый чекист. — Знаете, Бартини постоянно носил на галстуке какую-то штуку, вроде зажима с непонятным блестящим камушком. Хотите верьте, хотите нет, а это был самый настоящий магический кристалл! Однажды я протянул к нему руку и не смог больше сделать ни одного движения. А в голове началось чёрт знает что, и я забыл, что хотел сделать. Впечатление такое, словно ты — радиоприёмник и тебя гоняют со страшной скоростью с одной частоты на другую. А ты ничего не понимаешь из передаваемого станциями, которые вынужден принимать. А Бартини понимал!
Полковник по долгу службы интересовался Дунаевым-Бартини. Брагина поражало, что все стены своего рабочего кабинета практически не снимавший тёмных очков конструктор приказал выкрасить в ярко-красный цвет! Говорят, Бартини прекрасно видел в полной темноте и никогда не испытывая голода или жажды!
— По-моему, он ел просто из вежливости, — загадочно усмехнулся старый оперативник. — Хотя мы с ним несколько раз обедали вместе. Я его видел ещё в «шарашке». Сядет и часами сидит без движения, закрыв глаза. И не говорит ничего. Словно оттуда, — Брагин показал длинным пальцем куда-то вверх, — ему что-то говорят, а он должен внимательно слушать. А потом р-раз — и готово решение какой-нибудь сложнейшей проблемы, над которой бились чуть ли не годами. Кстати, свой таинственный камушек он сохранил и за колючей проволокой носил его там на шарфике.
— Сейчас таких людей называют «контактёрами».
— Не знаю, — покачал головой старый полковник. — Бартини мог предвидеть ход событий и иногда, словно в шутку, выдавал нам уникальные прогнозы на будущее. Не хочу их пересказывать, но все его пророчества сбылись с удивительной точностью. Даже после его кончины.
По словам старого сотрудника госбезопасности, во время испытаний самолёта действительно удалось достичь полного эффекта невидимости. Говорили, что это происходит за счёт уникальной зеркальной поверхности летательного аппарата. Дмитриева тоже упоминала о необычном внешнем виде самолёта Бартини. Конструктору удалось добиться изменения коэффициента преломления света, и самолёт исчезал. Но потом поверхность зеркал, покрывавших фюзеляж и крылья, потускнела, и эффект пропал. Такое официальное объяснение дала компетентная комиссия.
