В комнате – диван, два кресла, журнальный столик, телевизор. Книжные полки заставлены медицинской литературой, начиная от «Лекарственных средств»
Машковского и кончая Видалем и Большой медицинской энциклопедией. Целые полки забиты книгами по фармакологии, психиатрии, анатомии. Художественной литературы не видно – ни детективов, ни фантастики, ни классики.
«Специалист подобен флюсу, – вспомнил Дмитрий. – Понятно, почему он холостяк. Не всякая женщина выдержит мужа, способного говорить и думать только о медицине».
Расположились на кухне, блиставшей почти полным отсутствием кухонной утвари. С тех пор как в нашей стране появились импортные полуфабрикаты, Попов питался исключительно из пакетиков. Вот и сейчас, готовясь к приходу Самарина, он разогрел вегетарианскую пиццу с шампиньонами, полил растительным маслом мексиканскую смесь для салата и достал из холодильника запотевшую бутылку хванчкары.
– Извини, мяса не будет, – сказал Санька.
Выпили за встречу.
– Понимаешь, Санек, – сказал Самарин, – я тут перелопатил все дела по преступлениям на сексуальной почве. В ГУВД ведут одного серийного убийцу. Вот я и подумал, а что, если наше убийство – его же рук дело? Вроде не выходит. Хотя в «почерке» есть кое-что общее.
– Ну, знаешь, во всех убийствах есть нечто общее, – усмехнулся Санька. – Начиная с того факта, что убили. Ну а дальше идут детали: смерть наступила в результате асфиксии, задушили другими словами, или, скажем, в результате повреждения колюще-режущим предметом, то есть ножом зарезали или, скажем, отверткой, надфилем. Способов убить человека не так много. Главное в более мелких деталях.
– А ты впервые столкнулся с эпизодом по садисту? С другими не приходилось работать?
– Не приходилось, – задумчиво ответил Попов, – ни разу. И я, честно говоря, не жалею.
– Да, посмотрел я на тебя вчера. Таким еще никогда не видел.
– Да чего-то я вчера действительно… Работы было… Я с устатку и маханул пятьдесят граммов спирту, а то уже ноги не держали. Вот, видно, и развезло чего-то…
– А я думал, что патологоанатома ничем не прошибешь….
– Я привык к трупам, но не к их живым родственникам.
Выпили еще по одной – за успех безнадежного предприятия.
– Я выписал основные характерные признаки. – Дмитрий протянул Попову лист бумаги. – Тут есть кое- что такое, на что раньше не обращали внимания. Смотри: на теле Клары Сидоренко, семьдесят четвертого года рождения, были зафиксированы некие следы. Можно подозревать – от укусов зубами. Убита, кстати, у вас в парке Победы. То же самое касается Перовой Любови Марксовны, шестьдесят третьего года рождения. Здесь, правда, сомнений еще больше. Труп был обнаружен через месяц после убийства, и следы идентифицировать трудно. В этом случае я доверяю экспертизе не на сто процентов. У других убитых ничего такого на теле не обнаружено.
Санька взял список в руки и быстро пробежал его глазами:
– Да, интересно, интересно… Надо же, сорок два года… – Он оторвался от бумаги и посмотрел на Самарина:
– Значит, говоришь, этим ГУВД занимается… Во всех случаях смерть наступила в результате асфиксии, – рассуждал он, – ничего удивительного. Остальные черты также схожи… В убийстве, совершенном в электричке, главное что? – использование зубов. Жертву, по сути дела, загрызли.
Здесь же, – он указал на список, – зубы в ход не шли. Нет следов укусов.
– Согласен, нет. Но есть синяки, которые можно было бы считать следами укусов. Может быть, он хотел укусить, но сдерживался?
Попов пожал плечами:
– Как говорит реклама: «Каждая женщина знает эти правила!» Так и маньяк.
Он действует по особым правилам и не может от них отойти. Не потому, что не хочет, – не может.
– То есть он все-таки невменяемый.
– Это сложный вопрос. И да, и нет. Обычно эпизоды, где действовал маньяк, похожи, как близнецы- братья. Понимаешь, он не может разрушить некий стереотип, потому что иначе не достигнет того состояния, которое ищет. Поэтому я считаю, что в электричке действовал другой человек. Но, – пожал плечами Попов, – я, собственно говоря, не специалист. У тебя, кстати, много людей задействовано по этому делу?
– Да пока никого, если разобраться, – махнул рукой Самарин. – Показуху только развели. Видишь ли, сам мэр интересуется, а этот проходимец Гнедин из мэрии взял дело под свой контроль. Надзор по всем линиям усилили, уже две облавы провели. А толку? С самого начала ясно, что поймают кого угодно, только не убийцу. Ладно, я к тебе пришел не на жизнь жаловаться. Так что у нас еще по маньякам?
– Что еще? – Санька пожал плечами. – Были, есть и будут. В США специалисты считают, что на их территории существует около тридцати людей, которые потенциально могут стать серийными убийцами. А сколько у нас – никто не подсчитывал.
– Помнишь, в Казани были какие-то людоеды…
– Да, прелестная парочка. Приглашали к себе девушек, убивали, и вот в чем самый смак – мясо продавали соседям. Все-таки они были не без практической сметки.
– Ты хочешь сказать, это были не чистые маньяки, поскольку имелась экономическая заинтересованность? Без сексуальных извращений?
Санька усмехнулся:
– Не надо понимать «сексуальное извращение» так плоско – «сунул, вынул и бежать». Кто-то ловит кайф на том, чтобы бросить в кипяток кусок груди "ли матку и сварить на этом бульоне щи.
– Фу, пакость какая! – поморщился Самарин. Выпили еще. Санька вынул из холодильника пластиковую коробочку с салатом из морской капусты.
– Да, с казанскими тебе было бы не по дороге, – улыбнулся Дмитрий. – Ты как вегетарианцем-то заделался?
– Давно это было. Еще во время практики. Когда я в больнице за фельдшера сидел. А уж теперь с моей работой – просто отвращение к мясу. Вот такое извращение, если хочешь. Но не сексуальное.
– Слушай, а серийные убийства всегда имеют под собой сексуальную подоплеку?
– Нет, не всегда. Вот недавно был интересный случай. Слышал про Тамару Иванютину?
– Честно говоря, нет…
– Посудомойкой работала в школьном буфете и отравила восемнадцать детишек таллием. Кстати, этот яд очень быстро распадается в организме и обнаружить его следы трудно. Так вот, отправила на тот свет полкласса, а все назло директору школы. Тот ей выговор сделал за то, что она слишком увлекается сбором пищевых отходов для своих поросят. Возможно, I эта Иванютина была по совместительству садисткой, а детей ненавидела, как многие, кто работает в школе. Но основная причина – праведная месть. Графиня Монте-Кристо.
– Это не наш случай.
– Нет, конечно.
– Да, – Дмитрий задумался, – хуже всего, что никаких зацепок. Даже киллеры с кем-то связаны – с «малиной», с братками, там можно нащупать ниточки. Другое дело, дадут ли ими воспользоваться. А тут он один.
– Совершенно верно, – кивнул Санька, – он один. И в этом его сила. Как говорил Рихард Зорге: «В разведке тот, кто работает один, живет дольше».
– Ладно, спасибо за информацию и за хванчкару. – Дмитрий встал. – С твоей помощью кое-что прояснилось.
– Если что будет нового, держи меня в курсе.
– Обязательно. Счастливо.
В воскресенье впуск посетителей начинался в пять. В десять минут шестого Софья Николаевна Пуришкевич начала нервничать. Обычно сын появлялся в палате с боем часов.
Когда прошло еще пять минут, больная схватилась за сердце и тяжело опустилась на кровать.
– Вам плохо? – спросила ее соседка, крупная женщина по фамилии Петрова.
– Что-то сердце закололо, – слабым голосом ответила Софья Николаевна. – Вот такими мелочами Глеб
