Обширные теплые подземные залы служили приютом не одному десятку бездомных обоего пола. Тут пили, ели, спали, любили, а одно существо даже умудрилось родиться. Правда, умирали тут чаще, чем рождались.
Наконец наряд милиции под предводительством Потапыча добрался до последнего подвального отсека. Здесь была дверь с петлями, замотанными проволокой.
– Там он, душегуб, – кивнул на дверь Потапыч. Чекасов прислушался. За дверью не раздавалось ни звука.
– Он живой?
– Живой, – махнул рукой бомж. – Второй день сидит. За такое время не помрешь.
– Вы его не кормите? – спросил Славик, до которого только сейчас стал доходить весь ужас, творящийся в крысятнике.
– Самим жрать нечего, а еще маньяка кормить, – зло ответил Потапыч.
– А с чего ты решил, что он маньяк? – спросил Чекасов, не торопившийся освобождать узника.
– Давно знали, что у нас тут такой орудует. Сколько наши бабы жаловались: бросается, следит, а то штаны спустит и давай наяривать. На халяву, – добавил Потапыч, – а за Бастиндой просто охоту устроил. Об этом вспомнили, когда она пропала. И потом, холод был, смотрим – ее платок у него вокруг шеи замотан. Ну тут-то все и смекнули. А когда обшмонали его, нашли и картузок этот, и рубашки клок окровавленный. А потом услыхали, что у Завена мальчишка пропал, другой из отделения сбежал. Ну, ясное дело, с мальчишкой легче справиться. Иная баба, она двух мужиков стоит.
– А этот? – Чекасов мотнул головой в сторону запертой двери. – Как он в смысле…
– Мозгляк! – махнул рукой Потапыч. – Он тут вокруг бродил, а потом и вовсе обнаглел: полез к нам, пытался еду стибрить. Ну тут-то его и поймали. Мало не показалось.
– Ладно, – сказал Чекасов, – давай развязывай.
– Может, сам развяжешь, а, начальник? – покосился на него Потапыч.
– Полищук, Власенко, давайте, – распорядился Чекасов.
Это заняло минут пять, не меньше, видно, тот, кто запутывал проволоку, не собирался ее распутывать.
– Замуровали, блин, – сказал капитан. – Самосуд, между прочим. Уголовно наказуемо.
– Так это же не я, – невозмутимо отозвался Потапыч. – Это тут бомжи какие-то пришлые, не наши, мы их и в глаза не видали.
Слава Полищук распутывал проволоку, а к горлу подкатывал знакомый комок.
Он чувствовал, что не сдержится и его опять вырвет, а Игорь и Виктор Иваныч будут издеваться на ним.
Наконец дверь распахнулась, и теперь все почувствовали запах. Еще несильный, но четко ощутимый. Слава узнал его – это был запах смерти и тления.
Глаза их еще ничего не видели, но все знали – в нескольких метрах от них лежит мертвое тело.
Славик застыл, застыл и Чекасов. За все время работы в милиции он так и не смог научиться сохранять полное равнодушие, натыкаясь на труп.
В паре метров раздались характерные звуки: это рвало Игорька.
– И чего помер, – дергая себя за бороду, пробормотал Потапыч, – всего-то пару деньков просидел, да и не холодно…
– Фонарь есть? – коротко спросил Чекасов. – Откудова? Можно электричество включить, только лампочку вывинтить надо. Там при входе есть.
– Полищук, иди с ним, принесите лампочку. Скоро под потолком зажглась мутная сорокаваттная лампочка. Она мертвенным светом осветила бетонный пол и трубы теплоэлектроцентрали. Рядом с ними на полу лежало тело. Даже сейчас, в тусклом свете, были видны густые кровоподтеки на лице. Руки были неестественно вывернуты, на шее затянут грязный платок.
– Так, – сурово сказал Чекасов, – ничего не трогать, закрыть дверь. А ты собери своих – будем разбираться.
Не услышав ответа, он обернулся. Потапыча рядом не было.
– Сделал ноги, блин!
Больше всего Славу Полищука поразило то, что никто ничего не услышал.
Но факт оставался фактом. Не только предводитель, но и рядовые крысы покинули свое убежище. Подвал был пуст. Никто не обсасывал объедки, ни-кто не курил у теплой трубы, исчезло даже дрыхнувшее существо в черной шубе. И только дымившийся окурок свидетельствовал о том, что здесь только что были люди.
– Корабль тонет, крысы бегут. Пошли, надо следственную бригаду вызывать.
Убийство ведь. Еще один «глухарь» на нашу голову.
И тут они услышали звук. Протяжный вой. Или это стон? Он шел издалека, из глубины подвала, оттуда, где лежало мертвое тело.
Славик почувствовал, как волосы в буквальном смысле встают у него на голове. Еще миг – и он заорет и бросится вон. Кто-то схватил его за руку – Полищук дернулся всем телом и резко обернулся. На него круглыми от ужаса глазами смотрел Игорь Власенко.
– Так. Возвращаемся.
– Туда? Виктор Иванович!
– Заруби себе на носу, Полищук: привидений на свете не бывает.
На ватных ногах молодые милиционеры следовали за капитаном. Вот и страшная дверь. Но что это – труп, мертвое тело, изменил положение. И снова раздался протяжный вой.
– Смотри-ка, жив курилка.
– Господи, а запах откуда?
– А ты посмотри по углам. Может, крыса дохлая… Когда наконец они выбрались наружу, все трое как по команде сделали глубокий вдох. И воздух показался сладким.
Глава IV
КРУГИ АДА
– Как всегда, Самарин, опаздываешь, – добродушно проворчал полковник Жебров, увидев в коридоре плечистую фигуру дежурного следователя. – А между прочим, для работника правоохранительных органов дисциплина – наипервейшее дело. Тут для тебя еще одно милое дельце – избиение. Придется съездить в Покровскую больницу на допрос.
– Какое еще избиение? – возмутился Самарин.
– Бомжи кого-то избили. Говорят – маньяк.
– Иван Егорович! У меня же…
– Знаю, знаю, у тебя и то, и другое, и третье. Но кому-то надо вести. Все в таком же положении. И ты это знаешь не хуже меня. Так что давай сейчас допрашивай своего вампира, нужно его сегодня же расколоть, и давай дуй в больницу. Это на Васильевском.
– Знаю, – отрезал Самарин и в тот же миг принял решение: ни в какую больницу он дуть не будет. Пусть едут Панков или Калачева. Пусть хоть Березин или сам Спиридонов.
– Но первейшая задача – закончить с вампиром.
– А если не получится?.
– Надо, чтобы получилось.
– Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть», – процедил Дмитрий тихо, но так, что полковник услышал.
– Нечего иронизировать, Самарин, – сурово сказал он, – через десять минут допрос.
Было время позвонить в прокуратуру Кате.
– Ну что там в приемнике-распределителе? – сразу перешел к делу Дмитрий. – Удалось что-нибудь узнать?
– Девочка, похожая на Веру, не поступала.
– То есть как?
– Вот так.
Времени обдумывать ситуацию не было. На допрос привели подозреваемого Пуришкевича.
