Два месяца назад в целях повышения секретности было вообще запрещено в любых местах, кроме архива «Дома», произносить настоящие и легендные имена агентов, и «Докер» — это была кличка Собакиной.
Я быстро прочел донесение. Вчера ей сделали конкретное предложение — как я и думал, инструктором в Японию. Кроме господина из адмиралтейства, присутствовал японец, представившийся как полковник Коичи Сухигара. Он скрупулезно записал все пожелания Элен об организации процесса обучения, а также ее требования относительно собственного обустройства, сказав, что госпожа может не беспокоиться, все будет сделано наилучшим образом. Отъезд ориентировочно назначен на середину осени, а пока авиашколе де Хэвиленда предстоит обучить два десятка японцев, уже имеющих первоначальную летную подготовку. Что интересно — средний возраст пилотов примерно тридцать лет, в то время как предыдущий поток состоял из восемнадцатилетних юнцов. Ксюша подозревает, что это инструкторы…
Настала пора начинать озабочиваться способом перемещения своей тушки в Порт-Артур, ну и местом, где там жить и творить. Чуть подумав, я решил совместить эти вещи — то есть сформировать личный поезд. Итак, что нам там нужно? Во-первых, паровоз. Во-вторых, малый тепловоз — большой двухсекционный всего один, и на базе него уже доделывается бронепоезд. Протектированную цистерну с соляркой, само собой. Вагон с углем, кроме тендера на паровозе, и платформу с рельсами, шпалами и краном. На каждой единице по два пулемета, значит вагон для личного состава. Мой вагон. Узел связи. Вагон для пары-тройки автожиров, «Оки», «Нары» и мотоцикла. Вагон-мастерская. Еще вагон для персонала всего этого. Вагон для взвода личной охраны. Итого одиннадцать единиц, нормально. Учитывая, что наверняка что-нибудь еще понадобится, на всякий случай будем иметь в виду еще один вагон. Значит, пишем приказ в шестой отдел — в течение трех дней подобрать коменданта этого поезда, и пусть приступает к формированию — через месяц состав должен быть готов к отъезду, ответственный — лично Беня. Ах, да, чуть Танечку не забыл — ее сотрудницы там будут весьма кстати, так что пусть начинает готовить вагон — небольшой госпиталь. И без филиала седьмого отдела тоже никак, это надо подумать — брать с собой самого Гниду или обойтись фигурами помельче? Итого одиннадцать вагонов, не считая двух локомотивов.
Но перед отъездом следовало решить еще одну проблему, именуемую Сергей Юльевич Витте. Причем в отношении этой персоны я даже поначалу не очень понимал Гошу — тот на полном серьезе просил у меня пульт радиоуправления лохотроном, чтоб, значит, съездить в Питер (дальность пульта километров двадцать), нажать кнопочку и потом начать сокрушаться, как же мало осталось от уважаемого министра после взрыва восьми килограмм тротила…
Меня же беспокоило то, что Витте явно сам хотел в отставку! Последнее время он был демонстративно высокомерен в общении с Николаем, в очередной раз поссорился с Победоносцевым и даже стал допускать не очень комплиментарные высказывания в адрес Марии Федоровны. То есть в преддверии войны он хочет заранее отойти в сторонку и не только остаться ни при чем, но и изобразить из себя жертву ее поджигателей, так? Кажется, я начинаю понимать Гошу… Действительно, жертва смотрится куда убедительней, если она представлена публике в виде фрагментов. И даже с доказательствами особо мудрить не придется, все знают, кто это у нас последнее время повадился баловаться бомбами…
Кроме того, вскрылся еще один интересный момент. Став начальником следственного отдела Комкона, я поручил этому отделу провести дополнительное расследование убийства Сипягина. И выяснилась странная вещь — за две недели до смерти он встречался с Витте, с этой встречи вернулся сильно взволнованный и начал готовить какой-то документ по деятельности пограничной стражи. Но был убит. И никаких следов документа не обнаружилось…
Так что Гоша прав — пора нажимать кнопочку, но только, понятно, не ему лично. И дело даже не в том, что великому князю, наследнику и (тьфу-тьфу) без пяти минут императору такими делами заниматься невместно, а главным образом в том, что я не знал, как на нем отразится это действие. Мало ли, вдруг в депрессию или еще какую истерику впадет, а то и вовсе в раскаяние… Нет уж, война на носу, до нее нам цесаревич нужен в полном душевном спокойствии. Так что если кто и нажмет кнопочку — то это я, ну или доверенный агент по моему прямому приказу… Вопрос только один — какую?
Пульт радиоуправления мог передать лохотрону четыре команды. Первая — немедленный взрыв. Вторая — врыв при включении лохотрона, при условии, что датчик объема покажет наличие кого-то рядом. Третья — имитация отказа — лампочки не горят, стрелки не колышутся… Четвертая — имитация частичной неисправности, что-то горит и показывает, но не регулируется. И я никак не мог решить, куда, образно говоря, тыкать пальцем…
Что замыслил Сергей Юльевич? Например, пользуясь моим отъездом, повысить свое влияние на Гошу — а ведь это возможно, при его-то хоть и небольших, но все же экстрасенсорных способностях. Хорошо хоть он привык пускать их в действие только при помощи лохотрона, без него способности пробуждаются реже и хуже. Он может попытаться убедить Гошу, что моими методами действовать нельзя, нужна опора на прогрессивные силы в его, Витте, лице… Но тогда что будет, когда я про это узнаю? Ведь понимает же, что урою нафиг. Значит, предусматривается, что с войны я вернуться не должен… Вот ведь гад, срочно жать вторую кнопку! Стоп, но это еще пока не доказано… А с чего это он снял небольшой дом на окраине Питера и иногда туда тайком ездит? Значит, усиленное наблюдение, а команду пока передать четвертую.
Через два дня мне доложили, что Витте перевез лохотрон в снятый дом. Потом привел какого-то человека в тужурке железнодорожного техника, они зашли внутрь… Пискнул пульт у агента, что означало — прибор пытаются вскрыть, он активировал систему самоликвидации…
Взрыв был страшен. От дома практически ничего не осталось, но тут грохнуло еще раз, чуть послабее, в подвале… В то, что Витте заминировали революционеры, я не верил. И, не сочтите за самонадеянность, не мог найти никакой подходящей кандидатуры для подвального сюрприза, кроме своей персоны… Решительнее надо быть, попенял я себе, не всегда оно так удачно само будет складываться.
Смерть министра финансов не вызвала никакого хоть сколько-нибудь заметного общественного резонанса — ну, еще одного взорвали, бывает, причем последнее время очень даже часто… На место безвременно ушедшего был назначен Коковцев. До войны оставалось меньше четырех месяцев. Последняя осень…
Глава 26
— Собираешься, значит, в дальнюю дорогу? — приветствовал меня вошедший Гоша.
— Да вот уже почти собрался, — кивнул я, — а что?
— То, что ты, по-моему, забыл одну вещь. Я вот и хочу уточнить — это мне только так кажется или оно на самом деле так? Кто за тебя остается?
— Как кто? Чуть ли не каждого с тобой обсуждали!
— Ладно, — согласился Гоша, — подойди к окну, пожалуйста. Что ты там видишь?
— Аэродром. Так с летной школой Храбрецов давно практически без меня справляется, чем он тебе не нравится?
— А к другому окну?
— Да не буду я по кабинету бегать, и так знаю, что там моторный завод. А дальше, за деревьями, оружейный.
— Вот как раз я про то и говорю, что за этими деревьями ты, кажется, леса-то и не видишь.
— Ой, ё… — спохватился я, — действительно, склероз. Про город Георгиевск я как-то и забыл…
Нет, городская администрация у нас, конечно, имелась. Но ее задачей было исключительно поддержание статус-кво, а вопросы развития города относились к моей и частично к Гошиной компетенции. Не очень хорошо будет, если с нашим отъездом тут все застынет…
— Ничего страшного, на то и я есть, чтобы тебе вовремя напомнить, — улыбнулось высочество. — Так что ты уж подумай, как оно тут все без нас будет, ладно?
Думал я долго, минут десять, если не все двенадцать. Потом попросил секретаря разыскать и пригласить ко мне Михеева, а сам сел сочинять наброски о статусе временного коменданта Георгиевска. Труд был уже практически закончен, когда звонок секретаря известил меня, что Михеев ожидает в
