утонет, на модернизацию его, в музей или еще куда. А с мореходностью у него теперь как?
— Георгий Андреевич, ну что я могу сказать про мореходность по результатам походов в Черном море, да еще летом? Подождем, как он покажет себя в океане. Да, у меня к вам еще один вопрос. Ваши сварочные агрегаты показали себя просто незаменимыми, я взял на себя смелость подготовить еще пятнадцать сварщиков. Так что теперь агрегатов не хватает, а учитывая, что на кораблях они тоже необходимы, не хватает сильно.
— Хорошо, пришлю пяток старых, с двухтактными двигателями, и два новых, с тринклерами. Один новый потом станет штатным оборудованием на «Мономахе». Подлодкам с двухтактниками, они легче и компактней, а для катамаранов я сделаю совсем маленькую разновидность с мотоциклетным движком. Ну вы можете не торопиться все необходимое прямо сейчас вспоминать, улетаю я только завтра утром.
— Да, у меня к вам есть еще один вопрос, но для его обсуждения придется пройти в мой кабинет.
Мы прошли.
Я ожидал, что Налетов покажет мне чертежи или даже модели чего-нибудь, но он просто закрыл изнутри дверь на ключ и сказал:
— Этот вопрос имеет отношение к радиооборудованию.
Ай да молодец, подумал я, даже в беседе со мной ни йоту не отступает от инструкций по обеспечению секретности!
— Я изучил блок-схему радиостанции, — продолжил Налетов.
Тут надо пояснить, что всю радиоаппаратуру я разбил на функциональные блоки для облегчения ремонта. Усилитель низкой частоты, усилитель высокой, приемный контур, передающий… Все они были оформлены как черные ящики и имели систему самоликвидации.
— Так вот, — продолжил Налетов, — меня заинтересовал усилитель низкой частоты. Как я понял, он получает очень слабый сигнал, со входного контура или микрофона, и усиливает его в десятки раз. Я не ошибаюсь?
— Нет, продолжайте.
— Если поставить чувствительный микрофон в подводной части лодки, то, заглушив все свои двигатели, можно будет слушать работу чужих, под водой ведь звук распространяется очень хорошо. Вряд ли удастся точно определить расстояние и направление, но хотя бы знать о наличии неподалеку корабля — и то немало.
— Бли-и-ин, и как же это я сам не подумал, — сокрушенно покачал головой я, — будет вам гидроакустический локатор и эхолот заодно, расстояние до дна мерить. Кстати, и расстояние, и направление до судна можно будет оценить довольно точно. В общем, через пару недель я вам пришлю чертежи посадочных мест этой аппаратуры, а месяца через полтора ее саму.
Глава 4
Мои каникулы, ну прямо как лет сорок и более назад, кончились первого сентября. И продолжались они не две недели, как я без особых на то оснований надеялся, и даже не неделю, как планировал. Два дня в Ливадии, потом утром в «Пересвет» и на взлет, вечером посадка в Георгиевске.
В Ливадии я отоспался и отъелся. Николая там не было, он старался не злоупотреблять встречами со своей матерью, которая как раз в это время там была. Перед посадкой я с некоторой тревогой думал, что мне не дадут никакого покоя, но Мари, присмотревшись ко мне (десять дней почти не вылезал из самолетов — это все-таки сказывается) в приказном порядке велела мне приступать к отдыху и ни о чем не думать. В результате я два дня ел и спал, причем ел в компании императрицы, а спал в основном один. В ее же компании пару раз сходил на море, искупаться. Предлагал и Мари, но она вполне ожидаемо отказалась, сказав, что может быть, со временем она и проникнется моей свободой взглядов, а пока ее вполне устраивает купальня во дворце. По-моему, она просто не умела плавать. Но зато, как выяснилась, она умела неплохо думать. Я только сейчас заметил, что Мари теперь старается одеться и подкраситься так, чтобы это ее старило! Точнее, чтобы она выглядела так, как до перехода нашего с ней знакомства в близкую фазу. С некоторой даже ревностью я обнаружил, что от перехода через портал она помолодела лет на пятнадцать! Но выставлять это на всеобщее обозрение явно не собиралась…
Однако два дня пролетели быстро, и вот я снова в кабине «Пересвета»… Насчет эхолота и гидролокатора для Налетова я начал соображать сразу после взлета — все равно заняться было особо нечем, пилотирование никаких усилий не требовало.
Итак, послали мы в воде звуковой сигнал, и надо измерить время до появления отражения этого сигнала. При современной электронике это никаких проблем не представляет. Скорее всего можно сделать и механический измеритель, только это будет очень точная механика, вряд ли сейчас нам доступная. А что мы можем с имеющимися паршивыми триодами? Померить фазу — пожалуй, фигушки, точность будет порядка трамвайной остановки. Стоп, но фазу можно и ухом неплохо мерить — в смысле, определять, когда два смешанных сигнала совпадают или, наоборот, противоположны. Значит, ловим отраженный сигнал и смешиваем его с приведенным к тому же уровню исходным. Как только они совпадут по фазе, это нетрудно будет услышать по появлению биений, значит — до отражающей поверхности целое число длин волн. Чтобы определить, сколько именно, начинаем качать частоту. Если новые биения будут появляться через октаву, это одна волна, через пол-октавы — две, и так далее. Усилители у нас есть, генераторы тоже. Правда, тут потребуется низкочастотный генератор, трудно будет обеспечить стабильность… Микрофон и излучатель должны быть пьезоэлектрическими, пожалуй. Но их у нас нет и до войны точно не будет, а уж через месяц и подавно. Значит, для этих двух лодок следует притащить из современной Москвы микрофоны и пищалки. И времязадающие элементы генератора — для повышения точности, остальное местное. И сразу по прилету надо будет разнообразить список приоритетных исследований радиолаборатории, чтобы через некоторое время эти не такие уж сложные вещи делались в здешней России. Кстати, о России — подо мной уже появились пригороды никакого не «незалежного», а самого что ни на есть российского города Харькова, пора начинать заход на посадку.
Заправка, быстрая проверка самолета — и снова в воздух. Итак, схему эхолота-гидролокатора я вроде составил. Интересно, а у нас во флоте такая когда-нибудь применялась? Вряд ли, эффект биений непонятно почему начали использовать сравнительно недавно, а ведь простейшая же вещь… Правда, от оператора потребуется музыкальный слух. Ну, флотские офицеры вроде люди образованные, как напьются, на пианинах бренчат в кают-компаниях… Или по кабакам лабухов поискать? Блин, по каким кабакам — Татьяна же в Георгиевске по линии своей официальной службы музыкальную школу открыла! Вот ведь молодец девочка, что ни делает, все к месту, так что есть где слухачей вербовать.
Сразу по прибытии в Георгиевск, вечером, я сел рисовать придуманные в полете схемы, и утром отнес их в радиолабораторию.
— Начинайте макетировать, — распорядился я там, — недостающие элементы (я потыкал карандашом в пищалку, микрофон и времязадающую катушку генератора на схеме) будут послезавтра. Пока можете заодно подумать, что это такое и для чего оно. Послезавтра и сам скажу, но если догадаетесь раньше — всем премия.
После лаборатории — обратно к себе, меня уже ждала Татьяна. Ей предстояло еще одно дело, причем сразу по обеим линиям, как официальной, так и нет.
— Как вы наверняка в курсе, — сообщил я даме после взаимных приветствий, — дочь Марии Федоровны, княгиня Ольга вместе с вашей Ольгой Оболенской приступили к организации Георгиевских поездов-госпиталей. Разумеется, Департамент охраны материнства в обеих своих ипостасях в стороне от такого дела оказаться никак не может. О том, что вы окажете помощь, княгиня Ольга уже в курсе и с нетерпением ждет, их там бюрократические препоны заели. Ну, тут вам и карты в руки, опыт есть. Со всякой мелочью разбирайтесь в рабочем порядке, с персонами от шестого класса и выше по согласованию со мной. Для визитов в Питер можете задействовать борт номер один. Да, еще одна тонкость. Наверняка ведь воровать начнут, в основном георгиум, но и прочие медикаменты вряд ли избегнут пристального внимания. В смете на утруску заложено примерно пятнадцать процентов. Так вот, тех, кто впадает в грех
