Рассказывают, будто во время последнего дефицита на бензин, когда у заправочных станций маялись многочасовые вереницы машин, а осатаневшие водители то и дело перегораживали центральные проспекты – на одной АЗС в питерском пригороде произошёл такой случай.
Только что ушёл бензовоз, и очередь мало-помалу продвигалась к заветной цели, радуясь хотя бы тому, что вожделенный бензин не иссякнет прямо перед носом… Когда вдруг мимо вереницы машин лихо промчался сверкающий новизной «Мерседес» и, оттеснив замешкавшийся инвалидный «Москвич», с ходу занял место возле колонки.
Инвалид, седой дядька, когда-то въехавший (как потом выяснилось) на пыльном танке в Берлин, только руками развёл и ничего не сказал наглецу, годившемуся ему во внуки. А что тут говорить? Стыдить имеет смысл только тех, у кого есть стыд. Очередь тоже повозмущалась, но больше между собой, поскольку выбравшийся из «Мерседеса» водитель оказался здоровенным бугаем с толстой золотой цепью на шее. То есть навевало это мысль, мол, в конце-то концов, одна машина вперёд проскочила… стоит ли связываться…
И только из одних ничем не примечательных беленьких «Жигулей» вылез крепкий молодой парень и подошёл к мерседесовладельцу, деловито открывавшему бак.
«Что ж ты, браток, в очереди не стоишь, как все люди?» – спросил он спокойно.
Детина выпрямился и смерил его взглядом, катая за щекой жевательную резинку.
«Вот когда заведёшь такую тачку, как у меня, – любовно кивнул он на свою иномарку, – тогда и ты тоже в очереди не будешь стоять…»
Счёл вопрос исчерпанным и засунул «пистолет» в горловину.
Парень задумчиво покивал, постоял возле него ещё некоторое время, глядя, как заполняется вместительный бак и мелькают оцифрованные колесики счётчика. Потом не торопясь отошёл к своему автомобилю. Люди видели, как он завёл двигатель, выехал из очереди и сдал на полсотни метров назад. Кто-то успел решить, что ему стало некогда, другие предположили, что он запомнил номер обидчика и отправился за подкреплением. Но тут двигатель неожиданно взревел, белые «Жигули» вихрем пронеслись вдоль вереницы машин, резко вильнули и… с грохотом проломили ухоженный борт «Мерседеса». Глазам проглотившего жвачку владельца предстало жуткое зрелище: всё водительское место оказалось смято в лепёшку, отломанный руль улетел через разбитое лобовое стекло, а от приборной панели остались только вздыбленные обломки пластмассы. «Жигули», конечно, выглядели не лучше, но человек, учинивший весь этот разгром, нисколько не пострадал. Он преспокойно вылез из разбитой машины, бросил наземь ключи и сказал белому от потрясения мерседесовладельцу:
«Вот когда ТЫ будешь так менять машины, как я, – вот тогда действительно можешь в очередях не стоять…»
И, не дожидаясь, пока народ оправится от увиденного, просто ушёл пешком по шоссе. Минуту спустя кто-то поехал за ним, но парня уже нигде не было видно. То ли свернул в лес, то ли остановил попутку и укатил.
Инвалид заправил свой «Москвич» и вскоре вернулся с гаишниками. Те начали разбираться, проверили изувеченные «Жигули» по компьютеру… Машина оказалась угнанной и числилась в розыске…
Многие в Питере считали эту историю чистым фольклором; другие видели схожий эпизод в кинофильме про благородного рэкетира, и тут мнения расходились; то ли киношники использовали реальный жизненный случай, то ли выдумали его сами и тем положили начало ещё одному мифу. Но те немногие, кто действительно ЗНАЛ, уверенно называли главным героем этой истории вполне конкретного человека. Лидера тихвинской группировки, двадцатишестилетнего Андрея Аркадьевича Журбу.
…Когда-то здесь был редкий по засранности подвал, куда неохотно заглядывали даже бомжи. По потолку и стенам вились толстые грязные трубы, на полу стояла вонючая вода, круглый год источавшая сырость и комаров. Теперь здесь всё осушили и привели в порядок, сделали ко входу ступеньки и над ними – двускатный металлический навес на фигурных решётках. Яркая вывеска призывала посетить «Коробейник» – магазин каждодневных продуктов и недорогой импортной одежды second hand. Магазинчик в самом деле славился дешевизной. Небогатые пожилые хозяйки из окрестных домов приходили сюда порыться в иностранных обносках. Потом приводили и с гордостью показывали разговорчивым продавщицам внуков, одетых в отстиранные и перешитые рубашечки и штанишки с чужого плеча.
Андрей Журба сидел верхом на металлическом стуле в обширной подсобке «Коробейника» и потягивал из жестянки кока-колу, наблюдая, как ребята извлекают из нескольких больших сумок только что доставленное обмундирование. Кто-то уже вовсю хохотал, прикладывая к себе серую форму с крупными буквами, отсвечивающими в темноте: ГАИ. Другие разглаживали пёстрый камуфляж, взвешивали на руках бронежилеты, именуемые в народе «слюнявчиками», совали головы в дефицитные сферические шлемы. Такие шлемы омоновские командиры, ездившие в Америку, покупают за кровные доллары и потом раздают подчинённым, направляемым в Чечню. Комплект был полный. Ну, а автоматы с Божьей помощью нашлись и свои.
– Тихо, ша! – сказал Журба и отбросил в угол опустевшую баночку. Жестянка жалобно задребезжала по цементному полу. – Хватит базарить, переодеваемся!
Обмундирование раздобывалось на заказ, точно по мерке.
– А тебе идёт!.. – заржал кто-то, когда несколькими минутами позже Андрей прошёлся по комнате в безупречном облачении капитана госавтоинспекции. Он был и вправду словно с плаката, который ещё недавно можно было видеть в автошколах и детских садах. Красивый, сильный, подтянутый… Лучший друг водителя и пешехода, гроза нарушителей…
Остальные входили в образ так же легко. Все были ребята толковые, в армии служили и разбирались, что к чему.
– Нет, до чего хорошо, когда милиция охраняет! – сказала одна из покупательниц, ворошивших сваленную в проволочные корзины ношеную детскую обувь. Она уже нашла подходящий сапожок и теперь пыталась отыскать ему пару, но всё-таки подняла голову, провожая глазами статных вооружённых парней. – И лица какие хорошие…
– Вашими устами да мёд бы пить, – остановилась другая женщина, уже направлявшаяся к кассе. Она держала в руках маленькие потрёпанные кроссовки. – Люди каждый день говорят, теперь что милиция, что урки, всё едино. Вот у зятя с работы молодого парня так избили, так избили! Сам чернявый, а паспорта с собой не было показать…
Андрей Журба слышал этот разговор, поднимаясь наружу по бетонным ступенькам. Он усмехнулся, незаметно поправляя ремень. Кажется, тренировка начиналась успешно.
Очень вкусный чак-чак
– Ты за кого меня держишь, дядя Кемаль? За идиота?..
Кемаль Губаевич Сиразитдинов опять сидел в пустой квартире на углу Оранжерейной, наедине с таинственным посетителем. После двух предыдущих визитов (получал заказ на Петрухина, потом приходил за наличными…) сын астраханского бахчевода попривык к ночному велосипедисту. И почти перестал бояться его, окончательно решив для себя, что приезжает к нему, конечно, не Скунс. Нормальные киллеры так себя не ведут. А уж эту публику дядя Кемаль насмотрелся. Знал, что к чему Вот и вышло, что он надумал изложить Скунсову посреднику личную просьбу, которую, зная способности дяди Кемаля по решению деликатных вопросов, передал земляк и добрый знакомый.
Кемаль Губаевич никак не ждал, что нарвётся на такой резкий и даже грубый отпор…
– Не сердись, дорогой, – он примирительно поднял руку, успокаивая строптивого гостя.
