Заинтригованная Арлетт присела на диван, развязала ленту… и залилась краской от удовольствия. Внутри была прекрасная белая орхидея с жемчужными прожилками — она словно улыбалась Арлетт. Отсвет от свежей зелени, обрамляющей цветок, придавал особую яркость лепесткам.
Девушка взяла сопровождающую карточку.
«Мадемуазель Фере! Поскольку, к сожалению, мы не сможем встретиться сегодня вечером на ужине, прошу вас уделить мне несколько минут. Я жду вас в вестибюле. Сергей Дашков».
От неожиданности Арлетт вскочила с дивана. Если взять на вооружение предупреждение Жанетт, она должна просто разорвать записку и выбросить цветок. Предложение Дашкова выходило за рамки приличия.
Арлетт посмотрела на часы. «Жанетт вряд ли соберется раньше чем через двадцать минут», — пронеслось у нее в голове. Итак, десять минут на то, чтобы заставить Дашкова поволноваться, пять — провести в его обществе, а потом успеть вернуться в номер до того, как Жанетт станет задавать ей вопросы.
Мадам Алигьери вряд ли понравится встреча подобного рода, однако Арлетт не хотела ее пропустить. Она укрепила орхидею на корсаже платья, глянула в зеркало, поправила волосы. Ее глаза от волнения сверкали.
Девушка посмотрела на часы. Десять минут прошло. Даже Мэри не видела, как Арлетт выскользнула из номера. Граф наверняка думает, что она будет спускаться по лестнице. Девушка выбрала лифт, желая увидеть его раньше, чем мужчина заметит ее. Сердце бешено колотилось.
Дверь лифта с шумом распахнулась. Сергей стоял у колонны. Как девушка и думала, граф смотрел в сторону лестницы. Она неторопливо пошла в его сторону. Его напряженная поза свидетельствовала о сдерживаемом нетерпении. Еще несколько шагов, и ей придется окликнуть его…
— Арлетт!
Девушка резко повернула голову.
— Клод!? Я не думала, что ты уже вернулся, — не без отчаяния в голосе воскликнула Арлетт, уголком глаза заметив, что Сергей смотрит в их сторону.
Клод настолько тепло обнял сестру, что создавалось впечатление — его недавнее раздражение напрочь улетучилось.
— Ну разве это не чудесно? Моя поездка была очень успешной, я быстро уладил дела и вернулся на сутки раньше, чем планировал. — Отступив на шаг, Клод оценивающе оглядел сестру. — Такая прическа сейчас в моде и очень тебе идет. Ты изящна, как всегда, — он оглядел вестибюль. — А где тетя Жанетт?
— Наверху.
— Тогда давай поднимемся. Она будет рада узнать, что я вернулся.
До того, как двери лифта закрылись, Арлетт увидела: Сергей улыбнулся ей и с сожалением пожал плечами.
Всю дорогу от лифта до номера Клод говорил о своем новом «мерседесе». Именно в нем он сейчас приехал в «Викторию». Арлетт почти не слушала, злясь на себя за то, что не спустилась вниз сразу же, как получила записку, а еще больше злясь на брата за преждевременное возвращение. Как странно: ее волнует эта несостоявшаяся встреча. Что она ей сулила? Скорее всего, возможность легкого флирта или свидание, о котором стоило бы беспокоиться в последнюю очередь.
Вслед за Клодом Арлетт вошла в номер и присела на диван. Наконец-то появилась Жанетт в вечернем туалете. Шумные приветствия, торопливые рассказы Клода об удачной деловой поездке отвлекли Жанетт от вопроса, почему брат и сестра встретились в вестибюле.
Затем Клод снисходительно взглянул на Арлетт и без вступлений перешел к теме, которая неизбежно должна была нарушить гармонию вечера:
— Арлетт, прощаю тебе внезапный и неумный отъезд из школы. Заранее зная о предстоящей поездке, я собирался заехать за тобой. Что же касается месье Перюшо, не имею желания принуждать тебя к браку с человеком, которого ты не любишь. Я, конечно, надеялся, что ты оценишь его и поймешь — он может стать отменным мужем. Ну, да бог с ним. В океане много разной рыбы. Нужно проследить, чтобы ты встречалась с самыми достойными из холостых мужчин Брюсселя. Сейчас главное — твой гардероб… Завтра мы займемся этим вопросом прямо с утра.
— Сожалею, но не смогу уделить тебе время, — голос Арлетт был спокойным. — Ты очень великодушен и, надеюсь, не обидишься, но я решила, что буду работать, сама зарабатывать себе на жизнь и сниму жилье — пусть это будет просто комната.
— Работать? — Клод прищурился. — А что ты можешь делать?
— Я умею рисовать, вышивать, шить, кроить, плести кружева, и надеюсь, это пригодится. Мне кажется, у меня есть вкус, но я хотела бы еще немного поучиться, а потом уехать из Брюсселя и открыть свое дело. Завтра утром я отнесу образцы своих изделий в ателье Готье.
Клод буквально взвился — трудно было бы подобрать другое слово, чтобы описать его реакцию. Он подскочил к сестре, и создалось впечатление, что он сейчас ударит Арлетт.
— Ты маленькая предательница! — в голосе Клода звенели высокие ноты. — И это после всего, что я сделал для тебя! Какая черная неблагодарность! Бессердечность! — Он, наверно, все-таки ударил бы сестру, но Жанетт перехватила его руку.
— Нет, Клод! Прекрати! Так ничего не решают! У Арлетт есть право самой выбрать себе дорогу!
— Но не такую же! Просто удар в спину!
Арлетт встала с дивана и, глядя в лицо брату, произнесла:
— Я хочу сама зарабатывать себе на жизнь! — тон Арлетт был резким.
— Почему эта бредовая идея пришла тебе в голову? — Клод, поняв, что перегнул палку, несколько притих, но бешенство по-прежнему горело в его глазах.
— Почему? Ты сам дал понять, что хочешь избавиться от меня, пытаясь выдать замуж за старый денежный мешок, но я выбрала иной путь и избавлю тебя от ответственности за мою судьбу.
— Я хочу сказать тебе кое-что, — глаза Клода затуманились от предвкушения удара по надеждам сестры. — Как бы ты ни старалась, ни одно ателье высшего разряда не возьмет тебя на работу!
— Ты хочешь сказать, что дашь мне соответствующие характеристики? — в голосе Арлетт слышалась ярость.
— Если понадобится, да. Ты хочешь губить свое здоровье, работая простой швеей — худшего унижения для меня и придумать трудно! Ты хоть понимаешь, какой удар ты нанесешь своим поступком моему престижу? — То ли у него сорвался голос, то ли он намеренно сделала паузу, но следующая фраза прозвучала не без торжественности: — Никогда не думал, что ты способна так поступить со мной!
— Но ты же сам знаешь — предательство здесь ни при чем! — Арлетт была в отчаянии.
Ей никогда не приходило в голову, что на все можно взглянуть с такой точки зрения.
Клод глубоко вздохнул. Его продолжало трясти от ярости, но понемногу он обретал контроль над собой.
— Я верю, ты не замышляла предательство по отношению ко мне, но, боюсь, никто другой не поверит.
Арлетт была в отчаянии: на глазах рушился карточный домик ее надежд. Она еле слышно прошептала:
— Ты прав. Знай, ничто на свете не заставит меня предать тебя. Я уеду и найду работу там, где никто меня не знает.
Клод постарался не выдать своего удовлетворения, но победа была явно не полной. Новости распространяются быстро; если его сестра будет работать даже далеко от Брюсселя, это, в конце концов, станет известно, все заподозрят, что между братом и сестрой серьезные трения. До сих пор на Доме Фере не было ни одного черного пятна, и Клод во что бы то ни стало хотел сохранить репутацию. О своей сестре, которая учится в школе, он всегда отзывался крайне доброжелательно, стараясь, чтобы никто не обращал внимания, что Арлетт во время каникул не бывает в Брюсселе.
— Арлетт, тебе не приходило в голову, что ты можешь работать у меня? — его слова прозвучали как гром среди ясного неба.
— Нет! Это невозможно! Не хочу казаться неблагодарной, но ни за что не соглашусь! Я хочу добиться
