Янко понимал: ему не следует больше задавать вопросы и нужно оставить жену в покое, но что-то заставило его произнести:
— В Палаццо Дианы ты оставалась с Дашковым наедине?
Арлетт понимала, что сейчас в голове Янко мелькают образы плотных драпировок и мягких бархатных диванов. Она пристально взглянула на мужа.
— Почему ты прямо не спросишь, изменила ли я тебе с ним?
Янко еще не утратил способности смущаться.
— Давай поговорим на эту тему, когда ты поправишься.
— Того, чего ты больше всего боишься, между нами не было. Я ТВОЯ жена. Сергей не смог ничего изменить в наших отношениях. И Мишель остался прежде всего твоим сыном.
Янко вскочил и с тревогой склонился над женой.
— Я верю тебе. Просто хотел, чтобы ты еще раз сказала это для меня вслух. — Он отвел ее руку и поцеловал в зарытые глаза. — Тебе нужно отдохнуть от меня!
Когда Янко вышел, Арлетт открыла глаза, но ее взгляд был печален. Как бы ни менялись взаимоотношения с Сергеем, чувство благодарности и привязанности к Янко оставалось неизменным.
Арлетт лежала на диване. Она надевала на голову легкий шифоновый шарф, скрывающий следы неприятного инцидента. На лице оставалась легкая синева, скрыть которую помогал слой крем-пудры.
Арлетт надеялась, что, по крайней мере, в ее обыденной повседневной жизни все возвращается на круги своя. Янко чувствовал себя в обществе жены превосходно, в её поведении не было заметно никаких отголосков ссоры, и она начала думать, что дурные предчувствия, к счастью, не оправдались.
— Итак, ты вспоминала о нем! — внезапно за ужином резко сказал Янко.
Арлетт была поражена.
— О чем ты говоришь?
— Этот русский никак не выходит у тебя из головы, не так ли?
— Мне кажется, эти слова ты должен с большим основанием обратить к самому себе, — ответила она с нескрываемым возмущением. — Неужели вся наша жизнь, наше будущее должны стать жертвой твоей неспособности примириться с прошлым?
— Только не говори мне, что прошлое ушло. Ты свято хранишь его, оно всегда будет живо для тебя! И никто не осмелится сказать, что я не прав.
— Я осмелюсь сказать, хоть ты и не желаешь слышать и видеть правду! Тебе не удастся избавиться от меня, что бы ты ни говорил и ни делал! Я не могу позволить, чтобы наши дети росли в распавшейся семье и страдали из-за наших разногласий. Мы обязаны вести себя как цивилизованные люди, независимо от того, до какой степени ты ненавидишь меня.
— Что ты такое говоришь? Разве я способен ненавидеть тебя? — слова жены совершенно обескуражили Янко. Он сразу же представил свой дом без Арлетт. Лишиться ее — все равно что лишиться собственного сердца. — Неужели ты думаешь, что я желаю твоего ухода, — что было сил закричал Янко. Схватив жену за руки, начал трясти до тех пор, пока не почувствовал, что она вот-вот упадет. — Я люблю тебя! О, если бы я только мог до конца верить тебе!
Янко прижал ее к себе.
— Пойми, чувство благодарности, зародившееся в тот момент, когда ты сделал мне предложение, переросло в зрелое чувство к тебе. Нас должна объединить любовь.
Это была глубоко прочувствованная мольба. Янко пристально взглянул в глаза жене, рассеивались последние сомнения. И он так надеялся, что настанет день, когда они рассеются полностью.
— Да, Арлетт, — ответил Янко едва слышно, привлек ее к себе, и они слились в долгом и страстном поцелуе.
Потом занимались любовью так, словно это была их первая ночь.
Через день он уехал в Неаполь.
Спустя неделю Арлетт встречала мужа на вокзале. Он выглядел усталым и мрачным. Но проведя две недели дома, снова стал прежним Янко. На этот раз он всем своим поведением давал понять Арлетт, насколько истомился по ней, ее телу. Все эти дни Янко был страстным любовником, и вскоре после его очередного отъезда в Париж Арлетт поняла, что вновь беременна.
ГЛАВА 30
Последняя поездка Янко в Париж оказалась для него роковой. Сразу по прибытии он почувствовал сильную боль в животе и прямо с вокзала он был доставлен в госпиталь. Оказалось, у него прободная язва, и его срочно положили на операционный стол.
Арлетт узнала об этом, получив письмо, написанное незнакомым почерком медицинской сестры. Операция была сложной, и Янко шел на поправку очень медленно. Арлетт не могла навещать мужа, но между ними шла оживленная переписка.
Реакция Янко на то, что у нее должен родиться ребенок, была именно такой, как и ожидала Арлетт. Он писал, насколько богаче станет их жизнь после появления третьего ребенка. Кроме того, Янко, несомненно, гордился отцовством.
Ей не понравилось предложение мужа вместе с детьми немедленно выехать на виллу, в Тоскану. Неужели он все еще боится соперничества Сергея? Но Арлетт подчинилась желанию мужа.
— Синьора, вы уверены, что эти вещи не слишком тяжелы для вас?
— Вовсе нет, достаточно легкие, — Арлетт с готовностью подняла узел.
Пароход причалил, и Арлетт провела детей на борт, затем помогла Анне, которая несла остальные вещи. И вдруг неожиданная мысль буквально пронзила ее мозг. Мысль, скорее всего вызванная воспоминанием о Сергее. Она забыла свои «греческие» вещи! Арлетт сделала решительный шаг назад.
— Скорее, синьора! — крикнула Анна.
В ее голосе послышалась тревога.
Арлетт продолжала отступать.
— Я кое-что забыла. Поезжайте! До поезда много времени. Я вас догоню на вокзале!
Она резко повернулась и поспешила домой.
Эти вещи нельзя оставлять! Они всегда должны быть рядом! Ни на мгновение не останавливаясь, Арлетт шла по длинному переулку, осталось только пересечь площадь. Но каким невероятно огромным расстоянием ей вдруг показался этот короткий путь!
Задыхаясь, она подошла к своему дому и открыла дверь. Электричество было отключено. Чтобы снова включить его, нужно было пройти в противоположную часть дома к кухне. Арлетт предпочла воспользоваться спичками и свечами, остававшимися в передней. При дрожащем свете свечи она стала подниматься по лестнице. На полпути Арлетт остановилась, чтобы немного передохнуть и отдышаться. В доме царила необычайная тишина. И все же тишина особняка была полна воспоминаний. Арлетт казалось, что она слышит шаги Мишеля, крик новорожденной Сильвы, гулкий смех Янко и тот звук, который раздался, когда он в гневе ударил ее, и который, как тогда казалось, вечно будет преследовать ее. Кажется, присутствовал даже Сергей, образ которого неотрывно следовал за ней, заставляя долго лежать без сна рядом со спокойно спящим мужем.
Немного отдышавшись, Арлетт продолжила путь по лестнице. В спальне она взобралась на табуретку и вытащила заветную коробку из дальнего угла верхней полки шкафа. Решив не брать коробку, она сунула вещи прямо в корзину, положив сверху узелок с вещами для новорожденного.
Арлетт уже дошла до верхней ступеньки лестницы, когда острая боль кинжалом вдруг пронзила все тело с такой силой, что она едва не упала. Свеча выпала из рук, она успела схватиться за перила и прижаться к ним. Ударившись о стену, свеча погасла. Арлетт оказалась в полной темноте. Послышался звук катящейся по лестнице корзины.
Постепенно боль прошла, но как только она попыталась сдвинуться с места, новый приступ парализовал ее. Арлетт понимала, что нужно как-то добраться до телефона внизу. Начался мучительный
