— Нет. С ней ничего не случилось. Маленький родился. Она лежит у доктора. Все очень хорошо. А сначала боялась доктора и не хотела идти. И Мэри и Рультына говорят, шибко хороший доктор.
— Ну, поздравляю тебя! А что же случилось?
— Пушнина пропадает, — тихо, с грустью ответил Ярак. — Много пушнины пропадает. — И он неторопливо рассказал о своем столкновении с Жоховым. Железными пломбами запер мешки с песцами. Вот какие новости, — закончил Ярак.
— Нехорошие новости, — сказал Лось.
— Совсем плохие. Жохов — неправильный человек. И доктор сердился на него. Письмо писал тебе, но только я забыл его, торопился.
— Хорошо, Ярак. Ты очень хорошо сделал, что приехал. Ты привез важные новости. Сегодня же вместе с тобой я поеду к Жохову.
— Опять на охо-о-о-ту. Лось? — спросила жена Эрмена.
Лось чувствовал, что дорога уже утомила его. Ежедневно просиживать на нарте по восемь — десять часов было нелегко: часто заставала пурга, постоянный холод изнурял его. И все же Лось выехал вместе с Яраком в тот же день.
На пятые сутки ночью они прибыли в селение Лорен. Мэри все еще лежала в больнице. Ярак сам приготовил кофе, и, закусив, они легли спать.
Рано утром Ярак убежал в больницу взглянуть на Мэри и новорожденного сына. В комнату вошел Жохов. С учтивостью и с беспокойством в глазах он обратился к Лосю, разглядывавшему букварь:
— Здравствуйте, Никита Сергеевич. Редко вы нас навещаете.
— Да, очень, очень редко… И это очень плохо, — ответил Лось.
— Конечно, плохо. Вот и Ярак отбивается от рук. Взял да и уехал больше чем на неделю, не спросясь. Увез ключи, и в пушной склад не попаду. А пушнину надо проветрить.
Лось молча смотрел на Жохова.
— Да, нехорошо, — неопределенно сказал Лось.
— Это самовольство посеял инструктор Осипов. К дисциплине, к порядку их надо приучать, товарищ Лось, а не к самовольству. Народ они темный. Прислушиваться должны, учиться у нас, русских.
Жохов грузно опустился на стул. Стул заскрипел. Лось встал и, кружа по маленькой комнате, говорил:
— Но кое в чем они нас могут поучить…
— Конечно, к примеру, в тюленьей охоте они лучше понимают.
— Вы раньше где работали, Жохов? До революции?
— Я?.. В Красноярске работал. Двадцать пять лет там работал меховщиком. Я — в Красноярске, Русаков — в Чите. Мы крупные специалисты. Из Красноярска меня вызвало ОКАРО. Председатель правления меня хорошо знает. Дружок мой, — подчеркнул Жохов.
— Что ж, покажите мне свою факторию.
— Пойдемте, пойдемте. С удовольствием.
Они зашли в комнату Жохова. В ней было просторно, несмотря на то что вся она была заставлена мебелью. Здесь стояли гардероб, кровать, буфет, диван, шесть стульев и старая качалка мистера Томсона. На полу — ковры из оленьих шкур.
— Может, кофейку хотите или ликерчику? — спросил Жохов.
Лось оглядывал комнату.
— Прямо мебельный магазин у вас, а не комната. Вы живете холостяком, а у Ярака, вашего служащего, пустая комната, причем Ярак — семейный человек и с такими же правами в вашей торговой системе, как и вы. Правильно вы поступаете? Неправильно. Я думаю, вот этот гардероб или шкаф, пару стульев следует отдать ему.
— Так они не привычны к этим вещам.
— Трудно привыкнуть к тому, чего нет. Привыкнут. Ну, пойдемте в магазин и склады.
В магазине Лось нашел полный порядок. Пришли к пушному складу.
— Вот видите, замок, — у Ярака ключ.
— Пошлите за ним.
Но Ярак уже сам бежал, размахивая ключом.
— Ты что же так делаешь? Скрылся без спросу! — строго сказал Жохов.
— Это я вызвал его в ревком по срочному делу, — сказал Лось.
Склад был завален мешками с пушниной, и около тысячи хвостов висело еще на веревках.
— Говорят, пушнина у вас не в порядке, не обезжирена? — спросил Лось.
— Это все болтуны какие-нибудь говорят, непонимающие люди, — ответил Жохов. — С пушниной-то мы знаем, как обращаться.
— Не болтуны говорят, а вот сам Ярак. Он тоже кое-что понимает в пушнине. Покажи мне, Ярак, парочку песцов.
Ярак быстро сдернул песца и, вывертывая его чулком, сказал:
— Смотри, Лось. Сам смотри. Видишь, сколько жиру на мездре?
— Что вы скажете на это, Жохов?
— Что сказать? Я собирался обработать пушнину попоздней.
— Нет, не собирался, — вмешался Ярак. — Собирался и эти хвосты в мешки зашить. Не успел только. Уехал я.
Ярак вывернул песца ворсом наверх и, дуя в мех, сказал, обращаясь к Лосю:
— Смотри, смотри: вот она, ость, корешки ее стали желтеть. А подпарится еще в трюме — вся вылезет.
Жохов злобно смотрел на Ярака и не узнавал его.
«Откуда такая наглость? — думал он. — Еще совсем недавно он лебезил передо мной, как голодный щенок, глядящий на кусок мяса».
— Товарищ Лось, я отвечаю за пушнину перед правлением. Я знаю, что я делаю, — сказал Жохов.
— Я не сомневаюсь в том, что вы хорошо это знаете. Но почему вы задумали сгноить такую большую партию пушнины, этого я пока не знаю. Когда Ярак вам предлагал обезжирить пушнину, почему вы не разрешили ему? Или вы умышленно все это делаете?
— Что вы, что вы, Никита Сергеевич, помилуй бог! — испуганно воскликнул Жохов. — Может быть, правда я тут оплошку дал. Мы в Красноярске вот так и отсылали прямо на фабрику, в Москву…
Лось взял у Ярака песца и, поднеся к самому лицу Жохова, гневно сказал:
— Смотрите! Я никогда не был пушником, а ясно вижу, в чем тут дело. Вы за двадцать пять лет не научились понимать простых вещей в меховом деле? Я не верю вам. Вы разве не знаете, что пароход находится в пути сорок — пятьдесят дней? Вы хотите сгноить пушнину в душных трюмах парохода?
— Что вы, Никита Сергеевич?! Мне и дума такая в голову не приходила. Может быть, это от моего упущения, незнания местных условий.
— Вы все отлично знаете. — И Лось угрожающе замахал пальцем перед носом Жохова.
Ярак торжественно смотрел на Лося.
— Вам доверили огромное государственное имущество, а вы хотите уничтожить его всякими хитрыми способами? Вы знаете, как это называется?
Жохов молчал.
— Десять дней сроку вам на приведение пушнины в полный порядок.
— В пять дней все сделаем, — сказал Ярак.
— И еще одно предупреждение: если вы после моего отъезда вздумаете отыграться на Яраке, я немедленно отстраню вас от работы. Понятно?
— Меня нанимал Бурагов, правление. Только правление может снять меня с работы. Так у меня в инструкции записано, — угрюмо проговорил Жохов.
— У меня найдется достаточно решимости снять вас и без правления, если это понадобится. Вот и все. — И Лось, повернувшись, ушел из склада.
Он зашагал к больнице, все еще находясь в раздраженном состоянии. Его встретил доктор.
