В кухне дядя Вася затопил печку, поставил на неё чугун с мытой картошкой, а что мне делать, не сказал. Я тихо прошёл в комнату, сел на лавку и стал дожидаться, когда проснутся разведчики.
2. ПЁТР ИВАНЫЧ
Вот один из них открыл глаза и сразу сел, будто вовсе не спал. Он удивлённо посмотрел на меня, что-то вспомнил и улыбнулся:
– А, новый разведчик.
Разведчик? Это я? Значит, меня уже приняли? Ведь это же Пётр Иваныч проснулся, самый главный. И он сказал, что я разведчик.
Он ловко и быстро, без морщинок намотал портянки, натянул сапоги и легко встал. И теперь видно было, какой он высокий и широкий в плечах. Прошёлся по комнате, а его совсем не слышно. Как это у него получалось, такого большого и тяжёлого? Третьяк пройдёт, так весь дом гудит и скрипит, хоть он меньше ростом и не такой здоровый.
Сразу видно, что Пётр Иваныч – начальник. Ни у кого из разведчиков не было таких погон, как у него: на каждом из красной материи нашита большая буква «Т». Над карманом гимнастёрки – золотистая нашивка. Глаза строгие, попробуй не сделай, если что скажет. Сразу влетит.
– Вот и старшина проснулся, – послышался из кухни голос дяди Васи. – Поспал бы ещё. Не к спеху нынче.
– Хватит с меня. А тебе, Фёдор, боевое задание.
Вот что значит разведчик! Сразу и боевое задание получу.
– Займёмся с тобой утренним туалетом. Бери кружку.
Пётр Иваныч снял гимнастёрку, закатал рукава рубахи. Его руки были исцарапаны по самые локти. Ладони жёсткие, пальцы в заусенцах. Ведро, полное воды, он взял одной рукой так легко, будто оно пустое. Я бы и двумя руками не поднял.
Мы вышли на улицу. На дворе было много синих луж. Вода в них рябилась от ветра. Пётр Иваныч остановился у забора, где посуше. Поёживаясь от утреннего холода, я стал рядом. Он широко расставил ноги, наклонился, подставил под кружку руки:
– Лей… Хороша водичка. А ну-ка ещё! Побольше, побольше!
Ему нравилось умываться. Он так намылил лицо, что оно стало совсем белым, растирал его, снова и снова целыми пригоршнями обливал студёной водой. Больше полуведра пришлось вычерпать. Наконец он выпрямился, вытерся жёстким полотенцем. Лицо его раскраснелось, от него пошёл пар.
– Теперь полный порядок. Становись, твой черёд.
Я снял курточку, так же, как и он, засучил рукава рубашки и подставил руки под кружку. Холодная вода обожгла кожу. Но я старался умываться так же, как Пётр Иваныч, и так же громко фыркал.
Когда мы вернулись в дом, дядя Вася уже накрывал на стол. Он поставил чугун с картошкой, от которой поднимался вкусный пар, две тарелки, полные селёдки. Разведчики умылись и усаживались вокруг стола. Я сосчитал – всего их без меня и дяди Васи было тринадцать. Пётр Иваныч сел последним посредине. Ему там место оставили.
Здесь всё было не так, как у Третьяка. У того сначала молились, а потом садились за стол. И за столом было тихо. Я всё время боялся что-нибудь не так сделать и никогда не наедался. А разведчики весело переговаривались:
– К такой картошке да грамм триста!.. А то сухая ложка рот дерёт, – сказал один.
– Вот маманя моя на картошку мастерица. На стол поставит с дымком, с парком, не хочешь, а съешь, – рассказывал другой.
Разведчики звали его Яшкой, он был самый молодой, говорил и смеялся громче всех, сильно напирал на букву «о». У Яшки лицо круглое, как мяч. Если бы я и захотел, никогда бы не смог так щёки надуть. И губы у него были толстые, смешные.
Я стоял у двери и не решался подойти к столу. Может, мне ещё нельзя садиться? Пётр Иваныч удивлённо оглянулся на меня:
– Ты чего стоишь? Садись быстрее, а то не достанется. Харч – главное дело в солдатской жизни. Здесь не теряйся.
Он хлопнул ладонью по лавке рядом с собой. Разведчики подвинулись, и я торопливо сел.
– Приступай смелее. И голову не втягивай. Ну-ка, выпрямись!
Я не нарочно втягивал. Привык так у Третьяка.
Разведчики натыкали картошку на финки и счищали кожуру. Дядя Вася сел рядом со мной, достал ножом картошку, очистил:
– Держи. Бери хлеб, селёдку.
Картошка была рассыпчатая, вкусно пахла. Я старался есть медленно, как в гостях, брать поменьше, чтобы не обгонять разведчиков, но ничего не мог с собой поделать, ел много и быстро, откусывал хлеб большими кусками и виновато поглядывал на Петра Иваныча. Он улыбался мне спокойной улыбкой. Дядя Вася разлил по кружкам крепкий чай. Пётр Иваныч пил, довольно причмокивая.
– Спасибо, Егорыч, – поблагодарил он дядю Васю.
Пётр Иваныч встал и посмотрел на разведчиков. Те замолчали.
– Почистить оружие, привести в порядок мешки, уложить всё, – проговорил он строго и вышел из-за стола.
Я поднялся за ним вместе с разведчиками. Я так наелся, что меня даже покачивало с непривычки.
3. АВТОМАТ – ХОРОШАЯ ШТУКА
