спине он мог дать «номер с бичом» в присутствии всего Анагейма.
В таком настроении он входит в цирк и видит привязанного к барьеру коня, понуро опустившего голову. От злобы директор готов перевернуть всё вверх дном. Где же могут быть Орсо и Дженни? Прикрыв ладонью глаза, чтобы их не ослепляли тонкие лучи солнца, пробивающиеся через щели в полотняном куполе, директор вглядывается в глубину цирка и наконец в полосе света замечает Орсо, сидящего на скамье, и облокотившуюся на колени юноши Дженни. Увидев такое зрелище, мистер Гирш опускает конец бича на землю.
– Орсо! – раздаётся грозный окрик.
Гром, который внезапно ударил бы над головами детей, не вызвал бы в них большего смятения и страха, чем этот окрик. Орсо срывается с места и быстро пробирается вниз по проходу между скамейками. За ним бежит маленькая Дженни. Глаза её широко открыты от страха; по дороге она то и дело цепляется за скамейки.
Выбравшись на арену, Орсо задерживается возле барьера, хмурый и молчаливый. Серый свет, падающий сверху, чётко обрисовывает его атлетическую фигуру.
– Ближе! – хрипло рычит директор.
Конец его длинного бича уже извивается по песку так зловеще, как будто это шевелится кончик хвоста у тигра, подстерегающего в засаде очередную жертву.
Орсо делает несколько шагов вперёд, и мгновение они смотрят в глаза друг другу. Лицо директора отражает сейчас его настроение – это укротитель, который вошёл в клетку с намерением дрессировать и сечь опасного зверя, но вместе с тем с опаской следит за каждым его движением.
Однако ярость и бешенство берут в нём верх над осторожностью. Его тонкие ноги, обтянутые лосинами,[20] на которые надеты высокие сапоги, подпрыгивают от злости.
– Проклятая собака! Пёс вонючий!.. – в злобе шипит директор.
Бич с быстротой молнии описал круг, свистнул, прошелестел и ударил. Орсо тихо вскрикнул и шагнул вперёд, но второй удар сразу же удержал его на месте. Затем последовал третий, четвёртый… десятый… «Концерт» начался, хотя зрителей ещё не было. Поднятая рука «великого артиста» была почти неподвижна, только кисть вращалась, как насаженный на вал шкив какой-то машины, и каждый его поворот заканчивался ударом по телу Орсо. Казалось, что бич, или, вернее, его жалящий кончик, заполнил собой всё пространство между юным атлетом и директором, который, постепенно возбуждаясь, дошёл до полного «артистического вдохновения».
«Артист» поистине «импровизировал»: свистящий конец бича, мелькая в воздухе, уже дважды оставил на шее мальчика кровавые следы, которые вечером должна была скрыть пудра.
Орсо молчал. Однако при каждом ударе, когда он делал шаг вперёд, директор отступал на шаг назад. Так они обошли всю арену. И тогда директор отступил с арены так же, как укротитель, покидающий клетку. Затем он исчез у входа в конюшни… совсем как укротитель!
Перед уходом взгляд его упал на Дженни.
– На коня! – крикнул он. – С тобой сочтёмся после!
Ещё не замер звук этого окрика, а Дженни уже вскочила на спину коня, и белая тюлевая юбочка мелькнула в воздухе. Когда директор исчез за занавесом, конь начал галопировать по кругу, изредка ударяя копытами о барьер.
– Гоп! Гоп! – покрикивала Дженни тоненьким голоском. – Гоп! Гоп!
Но это «Гоп! Гоп!» было вместе с тем и плачем. Конь бежал всё скорее и скорее, ударял копытами о барьер, всё больше и больше наклоняясь в одну сторону в своей быстрой скачке. Девочка стояла на седле, плотно сжав тонкие ножки, и казалось, что она едва касается его кончиками пальцев ног. Балансируя розовыми голыми ручонками, девочка пыталась сохранить равновесие, а её волосы, откинутые назад движением воздуха, будто гнались за лёгкой фигуркой. Она была похожа сейчас на птичку, парящую в воздухе.
– Гоп! Гоп! – снова покрикивала она.
Слёзы так застилали ей глаза, что она вынуждена была вскидывать головку вверх, чтобы увидеть хоть что-нибудь. Бешеная скачка вызвала дурноту: бесконечные ряды скамеек, стены и арена начали кружиться перед её глазами. Она пошатнулась раз, другой… и упала на руки Орсо.
– Ох, Орсо! Бедный Орсо! – всхлипывала Дженни.
– Что с тобой, Джи? – шептал юноша. – Зачем ты плачешь? Мне совсем не больно… право, не больно…
Дженни обхватила его шею обеими руками. Всё её тело сотрясалось, а плач переходил в рыдания.
– Орсо!.. Ох, Орсо!.. – повторяла девочка, не в силах произнести больше ни слова.
Если бы её самоё избили так, она, вероятно, не плакала бы сильнее, чем сейчас.
Орсо как мог принялся её утешать:
– Ничего, мне уже не больно… Когда ты возле меня, мне очень хорошо, Дженни…
А директор в это время в дикой злобе бегал по конюшням. Он получил бы несказанное удовольствие, если бы избил сейчас Джанни, очень сильно избил бы! Этому желанию он не мог больше противиться и через минуту позвал девочку. Она немедленно отбежала от Орсо и исчезла в тёмном входе в конюшни. Вбежав туда, она сначала не заметила никого: там было ещё темнее, чем на арене. Боясь, как бы ей не поставили в вину, что она не сразу выполнила приказание, девочка проговорила тихим, дрожащим голосом:
– Я уже здесь, мистер! Я здесь!
В ту же минуту грубая рука директора схватила её маленькую ручонку и хриплый голос крикнул:
– Иди!
