— Понятно, — кивнул Грейвс и, протерев стакан с излишним усердием, поставил его в шкаф. — А защитные заклинания? Это, наверное, какое-то колдовство?
— Нет, больше напоминает магию народного целительства. Моя бабушка заговаривала зубную боль и снимала порчу, когда мы жили в захолустье на западе страны. Она была знахаркой, но могла бы называться и ведьмой. Когда бросаются такими словами, люди начинают нервничать и испытывать страх.
— Это точно! Так что нужно делать, чтобы наложить заклятие?
Таким увлеченным Грейвса я в школе ни разу не видела, да и сам он чудесным образом преобразился. Лицо стало тоньше и взрослее, четко обозначились черты взрослого мужчины. Может быть, из-за света, проникающего в кухонное окно? Ведь и Кристоф казался красивым, стоя напротив окна.
Прости меня, Господи, за то, что назвала бабушкину науку обыкновенным целительством. Хотя она наверняка бы ответила Грейвсу так: «Горсть черной магии и щепотка белой — как ни назови, а главное, чтобы свершилось колдовство!» — и уж точно просверлила бы его глазами-бусинками, перед взглядом которых не устоял бы даже видавший виды взрослый человек.
Бабушку в глаза ведьмой не называли, но бояться боялись, а просить помощи приходили лишь с наступлением сумерек или среди ночи. Платили куриными яйцами или шпиком из молодого поросенка, травами или тканями, из которых бабушка шила платья или лоскутные одеяла. Потом лоскутные пуховые одеяла распродавались, и всегда похорошей цене. Особенно после слухов о том, что одеяла, сшитые старшей Андерсон, защищают хижины от молний и помогают легче переносить роды.
Ее колдовство казалось мне чем-то обыденным, неотъемлемой частью нашей жизни, пока бабушка не отправила меня в местную школу в долине. А когда она умерла и за мной приехал отец, я узнала, что не все люди плюют на тень смертельно обидевшего их человека, моют полы водой с отваром тысячелистника и представляют, какими непроглядно черными и жуткими бывают ночи.
— Дрю? — опять прервал мои размышления обеспокоенный голос Грейвса.
Придя в себя, я вздрогнула от неожиданности и домыла наконец-то кастрюлю из-под спагетти, валявшуюся грязной несколько дней. Ну вот, теперь везде блеск и красота!
— Для заклинаний нам понадобится соленая вода. Мне от бабушки досталась рябиновая ветка, а еще у нас есть связка белых свечей. Что-нибудь да подействует!
Глава 22
Книги о потустороннем мире пахнут вековой пылью, ветхой бумагой и старой кожей. За каждую из них можно выручить целое состояние. Чего только стоит Аберфорт со своим бессмертным творением «Призраки ночи, или Кто живет за гранью»! А «Демониада» Бельт-Норсена и «Энциклопедия тьмы» Преттона! Я молчу о жутком, но мастерски написанном «Собрании правдивых сказок» Койлфера. Сколько раз перечитывала, столько раз тряслась от страха, потому что, надо отдать должное, Патон Койлфер умеет нагнать страху! Правда, папа рассказывал, что он плохо кончил, наткнувшись на древнее африканское проклятие с масками, одна из которых принадлежала известному в определенных кругах сэру Эдвину Колину Уилсону.[5]
Уж поверьте, неподготовленный человек, прочтя «Собрание сказок», долго будет видеть кошмары по ночам.
В нашей библиотеке имелись и другие книги, но для начала и этих вполне достаточно. Правда, после нескольких секунд раздумий я добавила к стопке еще одно украшение книжной коллекции — Хэйли Йолден, «Ars Lupica»[6] в кожаном переплете с потрепанными страницами.
Грейвс варил кофе — наверняка опять сэкономит, и кофе получится слабый! — а я разложила книги в гостиной и начала просматривать оглавление. Забавно, но в самых полезных книгах, по закону подлости, отсутствует алфавитный указатель, и приходится искать нужную информацию методом тыка, а в этом ничего забавного нет. Не слишком приятно рыться в пыльных фолиантах под аккомпанемент собственного чихания или, что еще хуже, второпях, под перекрестным огнем. Однако самое противное занятие — просматривать микрофиши![7] От просмотров древних газет на фишридере страшно устаешь и начинаешь чувствовать себя таким же допотопным, как просматриваемые материалы. Добавьте к этому жуткую головную боль, будто ретивый конь огрел копытом по черепу.
Я просмотрела список, в котором перечислялись разные слова: «джампир», «дампирус», «дамфир», пока, наконец, не наткнулась на интересующего меня «дампира», а потом обнаружила, что все они имеют одно значение. Потом пришлось полистать другие книги, и скажу вам, положа руку на сердце, Койлфер оказался интересней и полезней всех остальных!
Я откинулась на спинку стула и задумалась на секунду-другую. Ничего себе! Какой ужас!
— Кофе готов! — сообщил Грейвс и остановился в дверях, с тревогой поглядывая на меня. — Что с тобой?
Я встряхнула головой, отметая прочь горькие воспоминания, и успокоила Грейвса:
— Да тут сплошные ужасы!
— Я так и знал. Ну, а наш красавчик говорит правду? — поинтересовался он, передавая мне кружку с коровой, подобранную в тон к любимой маминой коробке из-под печенья, тоже в виде веселой коровушки.
— Еще не выяснила, — ответила я, придвигая к Грейвсу книги Аберфорта и Преттона. — Поищи какую-нибудь информацию о лупгару, только не вырони закладки из отмеченных мной страниц, хорошо? Кстати, полистай и вот эту книгу под названием «Ars Lupica».
— Лупгару? — Он посмотрел на листок бумаги, на котором я написала слово. — Ладно, поищем.
— Тебе, наверное, легко заниматься подобными исследованиями и поисками. — Я подула на кофе, отпила глоточек и была приятна удивлена. А кофе-то на вкус ничего, намного лучше жидкого пойла, которым Грейвс угощал раньше!
