Черные пиджаки, от которых Марина давеча отвернулась, вывалились из-за ее плеча и выстроились в два ряда, оттесняя народ от входа и надвое рассекая толпу, которая моментально стала растекаться, как вода в перекрытом устье ручья.
Катя, кажется, тихонько перекрестилась, Сергей Иванович по-военному вытянулся и громко сопнул носом. Таня Палей положила руку на сердце, а Марина все искала среди черного полированного стада именно ту машину, из которой должен выйти главный человек в стране.
Президент одной шестой части суши, или сколько там теперь у нас осталось?..
Президент, который просто приехал посмотреть ее магазин. В день рождения Александра Сергеевича Пушкина, солнца русской поэзии!
Она все переводила взгляд с машины на машину, но так и не поняла, из какой именно он вышел, только вдруг оказалось, что он уже подходит к ней, и вокруг него множество каких-то одинаковых людей, и охрана теснит толпу, ставшую огромной как море, хотя только что – Марина отчетливо это помнила – был просто ручей!
Этот самый человек, столько раз виденный по телевизору, подошел, и сбоку забежал Морозов и сказал громко:
– Марина Николаевна Леденева, директор книжного магазина «Москва».
И тут, как по мановению волшебной палочки, вся ее глупая тревога вдруг улетучилась, испарилась, исчезла, как будто стая беспокойных голубей унеслась в вечернее московское небо, унеслась и пропала.
– Здравствуйте, Борис Николаевич, – сказала Марина сердечно и крепко, по-мужски, тряхнула его руку. – Спасибо, что заехали к нам.
У него тоже оказалась крепкая, совсем не чиновничья рука, и улыбка вполне человеческая, и шаг широкий и свободный. Казалось, что он сдерживает себя, чтобы не идти слишком быстро и чтобы свита успевала за ним.
Невесть откуда взявшиеся журналисты – целая стая! – непрерывно щелкали фотоаппаратами, вспышки били по глазам, камеры снимали, штативы устанавливались, микрофоны в неправдоподобно огромных шапках «ветрозащиты» подсовывались под самый нос.
Марина вдруг посочувствовала этому здоровому мужику, больше похожему на кулака-белобандита, чем на чиновника или – о, Господи! – на президента!
Вся жизнь у него – протокол. Камеры, микрофоны, журналисты, которые ловят каждое его слово, а поймав, все равно перетолковывают на свой лад! И это только то, что «над», то, что видно! Все остальное – борьба, противники, необходимость все время быть начеку, чтоб не сожрали, ответственность, ошибки, трагические и не слишком, дураки-министры, казнокрады, проходимцы, обнищавшие пенсионеры, на все лады проклинающие именно его, газетные листки, в которых его называют Иудой, война на южных границах и прочее, прочее, прочее – остается вне протокола, и этого вроде нет, но на самом деле есть!..
Интересно, о чем этот человек думает в четыре часа утра, когда у него бессонница? Вряд ли о чем-то легком и приятном.
Он вошел в магазин, оглянулся на Марину и сказал удивленно и с удовольствием:
– О! Сколько народу! У вас всегда так?..
– Сейчас не слишком многолюдно, Борис Николаевич. Все на дачах, лето ведь! Зимой и осенью у нас людей побольше.
– Значит, слухи о том, что нынче никто ничего не читает сильно преувеличены, а?..
Вспышки полыхали, камеры снимали, журналисты забегали вперед и бухались на колени, чтобы снять план получше.
Марина, не имеющая никакого опыта общения с президентами, как будто внутренне махнула рукой – ну, гость и гость, гостям обычно показывают что-нибудь интересненькое, и она пошла показывать магазин, и ее никто не останавливал. То ли потому, что она все делала правильно, то ли потому, что «сам» не подавал никаких знаков, из которых следовало бы, что смотреть он не хочет, а хочет немедленно уехать.
Он расписался в книге почетных гостей, которую ему, как каравай, подала на раскинутых руках совершенно красная Катя. Отступая, она споткнулась, и он ее поддержал.
Он купил Пушкина, какой-то самый обычный сборничек, ничем не замечательный, и уплатил за него в кассу. Все стояли и смотрели, как он платит.
Он еще похвалил магазин и уехал.
Марина вернулась в кабинет и боком села в кресло – вдруг почему-то очень устала. Рассердившись на себя за эту дамскую усталость, она еще раз проанализировала события.
Все в порядке, ничего такого не случилось.
Президент заехал к ней на огонек, остался доволен, в грязь лицом она не ударила, и никто никуда не ударил, все было очень неплохо.
В понедельник на летучке она всех поблагодарит.
У нее был свой метод общения с сотрудниками. Она всегда сначала хвалила, и даже если хвалить было совсем уж не за что – все равно выискивала, за что бы такое похвалить. А потом произносила магическую фразу «И в то же время...», и тут следовал детальный, подробный и честный разбор полетов.
Впрочем, что касается сегодняшнего приключения, и разбирать особенно нечего. Поду-умаешь!..
Телефон зазвонил, и Марина, продолжая думать о президенте, свите, черных машинах, журналистах и Пушкине, взяла трубку и сказала рассеянно:
– Алло!
– Я догадался, – придушенным детективным шепотом сказал отчим ей в ухо. В шепоте, тем не менее, слышалось некоторое торжество.
– О чем? – не поняла Марина.
– Обо всем, – объявил отчим. – Наш с матерью санаторий обходится нам в полтора рубля, потому что вы с Митей за него доплачиваете! А?!
Марина молчала, пораженная в самое сердце невиданной родительской проницательностью.
– Молчишь?! – зловеще фыркнул отчим. – Молчишь! Значит, так оно и есть! А ты думала, я не догадаюсь, что ли?!
3
«Мне нужен Фауст, только я не помню, как книжка называется!»
«Она так и называется – „Фауст“. Автор Гете».
«Да не-ет! Мне нужен автор по фамилии Фауст, я точно помню. А книжка называется „Функционер“. Ну, или „Милиционер“! И что вы на меня так смотрите?»
«Должно быть, вам нужен Фаулз, „Коллекционер“!
«Да, да, это самое! А я как сказал?»
Вообще говоря, воровали всегда. Дня не проходило, чтобы что-нибудь не сперли. Раньше Марина все время бесилась – в ее голове решительно не укладывалось, как это можно прийти в магазин и что-то такое там взять, не заплатив!..
А потом ее муж сказал, что следует рассматривать этот бесконечный процесс, как естественные убытки.
– Помнишь, в советские времена была усушка, утруска и еще что-то, я забыл?
– Не помню, – упрямо сказала Марина.
– Не помнишь, потому что еще маленькая была, – с удовольствием объявил муж, которому нравилось, что Марина значительно его моложе.
Это нравилось ему последние двадцать лет, что они были женаты. Время от времени она была девочкой с косичкой, а он взрослым и опытным человеком, вот как сейчас, когда он поучал ее про «усушку» и «утруску».
– В общем, всегда есть естественная убыль!
– Митюш, я все знаю про естественную убыль, но это кем надо быть, чтобы просто так зайти и...
– Ты об этом лучше не думай. Все равно не поймешь! И потом, крадут в основном по мелочи!
– Да это и обидно, Мить! Это значит, что человек пришел и украл, не потому что ему очень надо экзамен сдать, а книжка стоит дорого, и заплатить ему нечем! Это развлечение, что ли, такое?! Какую-то ерунду переть, блокноты из канцелярского отдела!
