На третий день Терентьева вызвали на очередной допрос. В уже знакомом ему после двух допросов кабинете, где стоял стол и привинченный к полу стул, было тихо. Роман усталым взглядом обвёл голые стены, и его глаза остановились на двух кнопках, предназначенных для срочного вызова охраны.
– Ну-с? – В двери появился Смеляков. – Как самочувствие, гражданин Терентьев?
«Совсем сник парень. Сейчас расколется», – решил Виктор, изучая измученное лицо Терентьева.
Роман наклонился над столом и машинально попытался подвинуть привинченный к полу стул. Губы его дрогнули.
– Чёрт, – прошептал он и отпустил стул.
– Что-нибудь случилось?
– Нет, – донёсся едва слышимый ответ. – Ничего не случилось, если не считать всего этого. – Роман обвёл глазами кабинет.
– Ну тут вы только себя должны винить, гражданин Терентьев, – с заметной грустью в голосе сказал Смеляков.
– Да уж…
– Хотите признаться?
– В чём?
– Разве не в чем? Давайте я помогу вам, Роман Семёнович. Вы хорошо помните тот день, когда пропал револьвер?
– Да.
– Как же вы помните его, если утверждаете, что не знаете, когда оружие исчезло?
Терентьев промолчал.
– Ладно. – Смеляков кивнул. – Давайте по порядку… Вы собрались на пост, взяли записанное за вами оружие и револьвер Лазарева, выданный вам по ошибке. Щукин никогда никого из вас на место не выводил, вы сдавали пост в караульном помещении, вопреки инструкциям.
– И что? – Терентьев смотрел в пол.
– А потом, когда вы вернулись с поста, вы спокойно сдали своё оружие, а второй ствол так и остался у вас в кармане… А дальше уж совсем ужасно. Украденное оружие требовало действия. Как у Чехова: если в пьесе на стене висит ружьё, то оно обязательно должно выстрелить. Револьвер жёг вам руки, и вы решились на ограбление.
– Нет!
– Что «нет»? Чего уж теперь отпираться? Дело сделано, придётся отвечать строго по закону. Захотели быстро и легко нажиться? Пошли даже на убийство!
– Я никого не убивал! Никого не грабил!
– А инкассатор?
– Не убивал я инкассатора! – Терентьев истерично заколотил ладонями по столу. – Револьвер украл, но не стрелял ни в кого! Вообще не стрелял из него! Можете проверить!
– Как?
– Есть же баллистическая экспертиза! – продолжал кричать молодой человек. – Проверьте! Проверьте всё, что надо! Господи, ну не могу я уже тут! Хватит же! Отпустите!
– Где вы спрятали оружие, гражданин Терентьев?
– На чердаке… Я могу показать… – По лицу Романа струился обильный пот.
Смеляков глубоко вздохнул.
– Зачем же тебе револьвер?
Терентьев молча передёрнул плечами.
– Приключений на свою голову искал? – спросил Виктор.
Терентьев опустил голову и внезапно громко, со вхли-пываниями зарыдал.
– Кому давал его?
– Нет!
– А если подумать?
– Да никому! Ни единая душа не в курсе! Клянусь! Чем угодно могу поклясться… Разве только кто-то наткнулся на него там…
– Если кто-то наткнулся на него, то дела твои совсем плохи. Впрочем, они и так совсем не блестящие…
Изъятый револьвер отдали на экспертизу, и Виктор, почти уверенный в том, что именно из этого оружия был убит инкассатор, испытал глубокое разочарование, увидев результаты экспертизы.
– Не тот ствол! – озадаченно хмыкнул Максимов.
– Не тот, – удручённо согласился Виктор. – А я уж губы раскатал…
– Признаться, я тоже решил, что мы вышли на след, – сказал Максимов. – Что ж, продолжай копать дальше…
– Столько времени грохнулось, – пожаловался Виктор, – и всё зря.
– Ничего себе зря! А пропавший ствол? Ты ж револьвер вернул! Чего раскис-то?
– Да… – Виктор неопределённо махнул рукой.
Ещё через два дня была обнаружена нехватка револьвера на киностудии имени Горького.
– Где начальник караула? – Виктор без энтузиазма приступил к опросу вохровцев.
– В отпуск уехал, – доложил Евгений Самуилович, грузный мужчина с пышными усами, замещавший отсутствовавшего начальника.
– Давно?
– Нет… – Евгений Самуилович замялся. – Но чтобы точно сказать, надо по календарю проверить.
– Внезапно, что ли, собрался? – уточнил Виктор.
– Отпуск у него только в августе намечался.
– А как он объяснил? Почему вдруг решил ехать?
– Не знаю, – виновато пожал плечами заместитель, перелистывая жёлтые странички перекидного календаря. – Лето всё-таки…
– Ну так как давно он отсутствует?
– Восемь дней… Пришёл серьёзный такой чего-то, озабоченный. Ну и сказал, что надо ему по семейным обстоятельствам на пару недель отлучиться. Взял за свой счёт…
«Восемь дней, – подумал Виктор. – То есть уехал он после нападения на инкассатора. На следующий же день после нападения взял отпуск…»
– Куда поехал?
– Он не сказал, но обычно отдыхает в деревне. Мать у него в Малаховке.
Смеляков тут же позвонил на Петровку. Трубку взял Веселов.
– Алло, Игорь? Кажется, я вышел на след. Записывай: Тропарёв Антон Александрович. Вероятно, в настоящий момент находится в посёлке Малаховка. Дай команду, что бы приняли меры к задержанию. Может быть вооружён…
Вера встретила Виктора горячими щами.
– Как это ты подгадала к моему приходу?
– Если честно, то я думала, что ты до ночи проторчишь. Это я на завтра готовила.
– А я сейчас тарелочку наверну с преогромным удовольствием. – Он сел за стол на кухне.
– Как дела?
– Наконец-то взяли мужика, который инкассатора убил.
– Кто ж это?
– Начальник ВОХР студии Горького. И револьвер при нём, и деньги. Баллистическую экспертизу только завтра проведут, но он уже дал показания. Отпираться не стал…
Из комнаты послышался плач ребёнка.
– Сашенька! – Вера сунула Виктору в руку ложку. – Ты ешь, я сейчас…
Виктор поводил ложкой в тарелке, размешивая сметану, зачерпнул щей и с наслаждением отправил полную ложку в рот. Затем отломил кусок чёрного хлеба и промокнул губы. Из комнаты соседей доносился звук телевизора, кто-то хохотнул, прошлёпали чьи-то босые ноги, и на пороге кухни появился приземистый мужичок с острым, торчащим животом. Одёргивая майку, спускавшуюся поверх просторных «семейных»
