Не думаю, чтобы мафиозо сильно стремился афишировать свое чудесное воскрешение.
— Знаешь, с сыночком, пожалуй, я тебе не помощник.
Он посмотрел на меня ледяным взглядом и сообщил:
— Конечно, ты будешь помогать, даже если для этого мне придется переломать тебе все кости. Надеюсь, ты не забыл, что всё ещё должен?
— Но ты ведь собираешься убить его?
— Ради того, чтобы вытащить твою женщину, мне пришлось убить пятнадцать человек, а ты, заср…ц, и пальцем в это время не шевельнул. Так что заткни пасть и сиди смирно.
Чёрт побери! Мафиозо, похоже, вообще не слышал о таком понятии, как человечность.
— Смотри, — сказал Сергей Борисович, наклоняясь вперёд всем телом. — Похоже, ребятки из РУОПа ре шили действовать.
Я посмотрел в лобовое стекло. Фролов и его верные телохранители выбрались из „Линкольна“ и зашагали к вокзалу. В ту же секунду от стоянки отъехали два такси. Они катились спокойно, неторопливо. Внутри, по-моему, сидело человек по пять. От угла вокзала отделились двое крепеньких ребят и, оживленно болтая, двинулись к вишневому пикапу.
Даже наши „знакомые“ — любители беляшей и интеллигентный бородач — снялись с места и пошли к стоянке».
Стук повторился. Шмель запустил руку под куртку, достал пистолет с глушителем, который постоянно носил с собой как раз на подобный случай, не оборачиваясь, сказал негромко:
— Войдите.
В кабинет вошла молоденькая девица, — очевидно, секретарша, — остановилась изумлённо на пороге, оглядываясь.
— А где… Арсений Петрович? — спросила она.
— Встречается с итальянцами, — коротко ответил Шмель.
— А вы кто?
— Я-то? — Снайпер одним движением большого пальца взвел курок пистолета. — Дверь закройте, пожалуйста.
— Что? — не поняла девушка.
— Дверь, пожалуйста, закройте.
Она прикрыла створку, и тогда Шмель, резко повернувшись, спустил курок. Пуля попала девице в грудь. Секретарша отшатнулась, схватилась руками за франтоватый жакет, набухающий кровью, а уже через секунду повалилась на пол. Ковер заглушил звук падения.
Шмель бросил пистолет и вновь приник к прицелу.
Он опаздывал…
А в здании вокзала фотограф оживлённо щёлкал затвором камеры, приговаривая себе под нос:
— Класс! Просто класс! Вот это будут снимочки!
Он просто не мог сдерживать обуревавших его эмоций.
— Ну, что ты надумал? — спросил Андрей. — Идёшь? Или остаёшься?
— Так ведь от тебя иначе не отвяжешься, — хмыкнул тот. — Пошли.
— Бери сумку, — кивнул Андрей. — Бери, бери. Найди свободную ячейку.
— Да есть тут свободная. — Тонколицый набрал код, открыл дверцу. — Я должен был в неё деньги переложить и выйти налегке.
— А теперь мы положим в нее часть акций. Давай.
Андрей вытаскивал из баула стопки сертификатов и бросал их в ячейку. Переложив около двухсот штук, установил код, закрыл дверцу.
— Достаточно.
— Зачем они тебе? — полюбопытствовал Тонколицый.
— Для статьи в газете понадобятся доказательства.
— Тебе виднее, — заметил Тонколицый и усмехнулся.
Андрей взвалил сумку на плечо и вышел в проход, обернулся.
— Пойдём.
— Как скажешь.
Они зашагали между стоек к выходу. Отсюда просматривалась почти треть зала. Андрей внутренне напрягся. Один из фээсбэшников толкнул второго локтем. Оба уставились на идущую парочку, а Андрей смотрел на них. На ходу он вытащил из сумки пачку сертификатов и швырнул ее вверх. Золотисто-розовые плотные листы рассыпались над их головами словно праздничный фейерверк. Один из фээсбэшников наклонил голову и что-то сказал в рацию. Лицо у него было довольно растерянным. Андрей бросил еще одну пачку акций. Люди вокруг смотрели, как толстые стопки распадаются в воздухе на отдельные листы и, кружась, опускаются на пол. Гул голосов мгновенно стих. В зале наступила тишина. Андрей скользнул взглядом по толпе и заметил Макса. Тот с окаменевшим лицом говорил что-то двоим товарищам.
Третья пачка взлетела вверх. Пол был усыпан розовым ковром. Фээсбэшники озирались. Они не могли стрелять, потому что все, кто находился в зале, смотрели на странную пару, расшвыривающую акции. И вдруг немота прорвалась ропотом. Едва различимый вначале, он быстро набирал силу. Кто-то шагнул вперёд. И тут же стоящий рядом тоже сделал шаг. Затем третий, четвертый, и вот уже несколько сотен человек, расталкивая друг друга, побежали к камерам хранения. Андрей же швырял все новые и новые стопки бумаг. Под конец он поднял опустевшую до половины сумку и подкинул её вверх. Розово-жёлтый дождь обрушился на головы толпы. Люди вытягивали руки, ловя сертификаты на лету. В кутерьме фээсбэшники потеряли Андрея и Тонколицего. Они приподнимались на цыпочки, отчаянно крутили головами, но те как сквозь землю провалились. Наконец, отчаясь увидеть что-либо в такой толчее, оба спецслужбиста выхватили оружие, врубились в толпу, распихивая путающихся под ногами людей и озираясь.
Макс тоже выискивал взглядом своего недавнего знакомца. Ему повезло больше. Он увидел, как Андрей и Тонколицый, пригнувшись, проскользнули за эскалатор, укрывшись от фзэсбэшников. Когда же те пошли вперед, беглецы во весь дух помчались к входу в метро.
Макс отвернулся, будто ничего не замечая. Двое его товарищей поспешили «на помощь» коллегам из «конторы». Они тоже «ничего не увидели». Да и мудрено ли? Столько народу вокруг.
Андрей и Тонколицый скатились по эскалатору и вбежали в вагон поезда. Остановились, переводя дыхание. Тонколицый прищурился, выдохнул, оттопырив нижнюю губу, пробормотал:
— А ты мастак, как я погляжу. Тоже из наших?
— Из каких это «ваших»?
— Из «конторы».
— Нет. Я из другого ведомства.
— МВД? Понятно. С вашим братом больше всего хлопот. — Тонколицый улыбнулся. — И куда мы теперь направляемся?
— В газету.
— А-а-а. Ну, поехали в газету. Только есть одна загвоздка, парень.
— Какая ещё загвоздка? — не понял Андрей
— Дело в том, друг, что я вряд ли смогу быть тебе чем-то полезен. Мы акций не крали.
— Как не крали?
Сказать, что Андрей был изумлен, — значит, не сказать ничего. Он был раздавлен.
— Очень просто, — усмехнулся Тонколицый. — Не крали — и всё. Нас наняли, чтобы украсть БУМАГИ.
— Но ведь там были акции?
— Это ты так думаешь. И я так думаю. Но мы можем думать всё, что нам угодно. Слушай меня внимательно. Акции спёрли другие ребята. Половчее нас. Когда мы пришли, бумаг в квартире уже почти не было. Нам досталась лишь одна сумка. А всего таких сумок было четыре. Посредник говорил. Но только кто подтвердит, что речь шла именно об акциях? Нет, пойдем в газету, я не отказываюсь. Но, допустим, я
