С утра Лохматый обошёл свои владения. В его владения входили: двор, подворотня и тупичок в переулке.
Лохматый придумывал наказание. Коты прячутся по подвалам, там их не поймаешь, но знал Лохматый одну каморку, и знал про неё то, чего не знали коты.
Дверь в каморку всегда приоткрыта, лежит в ней груда угля. Если котов заманить в каморку да успеть захлопнуть дверь, дело сделано. Обратно дверь не открывается, а ключа нет даже у Дворника.
Никто не поможет котам. Пусть они ноют и плачут, но из подвальной каморки их никто не услышит. Они останутся там навсегда.
Осталось придумать, как заманить неразлучных в каморку. Лохматый ходил по двору и думал своей лобастой головой. Котам не место среди псов и людей, пусть они сгинут и каморке.
Доктор Ворчун перепробовал все способы лечения цветами. Он поил Девочку отварами, делал примочки, готовил мази, набивал матрас цветочными листьями, развешивал в комнате гирлянды, надевал ей на голову венки, а ночью листал альбомы с цветами, пытаясь отыскать незнакомый цветок.
Доктор Ворчун позвал знаменитого Исцелителя. Исцелитель пробыл у постели Девочки пять минут. За это время он десять раз вынул карманные часы и двадцать раз щёлкнул их крышкой. Он сказал:
— Вы заморили её своими цветами. Трижды три — девять. Лечение цветами никуда не годится.
— А чем же надо лечить? — спросил доктор Ворчун.
— Я лечу счётом, — сказал Исцелитель. — Это как дважды два — четыре. Если при счёте три больной не встаёт, ничто ему не поможет. Итак, начинаем.
Исцелитель в одиннадцатый раз вынул свои часы и в двадцать первый раз щёлкнул крышкой. Доктор Ворчун замер.
— Раз! — сказал Исцелитель и поглядел на часы. — Два! — Поглядел на часы снова. — Три! — Крышка часов щёлкнула в двадцать второй раз.
Но Девочка не вставала.
— Болезнь неизлечима, — сказал Исцелитель. — Я сделал всё, что мог. Девять шагов из передней, три поворота головы туда-сюда, числовая процедура с часами, а также строго отмеренное количество слов. Вы могли заметить, что я сказал ровно тридцать три слова. Это мой способ.
— Если бы я нашёл древнюю Книгу Цветов… — пробормотал доктор Ворчун.
— Раз, дни, три! До свидания, — сказал Исцелитель. — Единожды один будет один. Зачем это оспаривать? Шестью восемь — сорок восемь и семью семь — сорок девять. Можете проверить. Я всегда прав.
Исцелитель ушёл, мечтая о том, что когда-нибудь его назовут Вычислителем.
«Хорошо бы сшить ему новую курточку и подарить шляпу!» — думала Девочка. Ей очень хотелось увидеть Картонного Человечка. Какой он?
Она вырезала фигурки из картона, а на картонную звёздочку приклеила лепесток розы, лежавший на одеяле. Девочка напевала:
Каждый вторник она просила отца не тушить настольную лампу.
— Папа, — спросила она, — а Картонный Человечек достанет до кнопки в лифте?
— Не знаю, — буркнул доктор Ворчун.
— Но если не достанет, он может подняться по лестнице, — сказала девочка.
Доктор Ворчун не ответил. Он думал про таинственный цветок астролябус. Никто не знал, как он выглядит и где растёт. Да и мало кто верил, что человек происходит от какого-то цветка.
Но доктор Ворчун верил. Он считал, что птицы и звери тоже происходят от цветов. Когда-то земли была просто огромной клумбой с цветами, и в это цветочное прошлое доктор Ворчун не прочь был заглянуть.
А Девочка смотрела в окно. За ним проносились птицы. Потом она увидели, как большой жёлтый лист проплыл мимо наподобие воздушного кораблика.
Началась осень.
Я сделал открытие. Я умею летать. Получилось так.
Я взял лопатку и пошёл во двор копать мою ямку. Надо все-таки закончить работу и что-нибудь посадить.
Дворник сжигал на костре листья. Костёр получился большой. Дети подбрасывали в него разные деревяшки.
Костёр полыхал целый вечер, а когда все разошлись по домам, в нем ещё шевелился малиновый огонь.
Я отложил лопатку и подошёл погреться. Вечера стали прохладные. Интересно разглядывать малиновый огонь. В нём кто-то бегает, размахивает руками.
Я наклонился поближе и вдохнул горячий воздух. Тут же я почувствовал, что становлюсь лёгким и отрываюсь от земли. Тогда я снова вдохнул и опять взлетел.
Это было удивительно! Мало-помалу я научился задерживать в себе горячий воздух и подниматься к верхушкам деревьев. Так я забавлялся полночи, пока догорал костёр.
Я посидел на ветке большого тополя и на чьём-то балконе. Все уже спали, только и одном окне горел свет, а из другого торчала длинная труба, направленная в небо. Какой-то человек смотрел в эту трубу.
Я тоже посмотрел в небо. Когда-нибудь я научусь взлетать так высоко, что смогу потрогать луну и покачаться на облаке. Я сам с собой разговаривал, смеялся и был очень доволен. Ведь летать могут только птицы и осенние листья.
В эту ночь старый Деревянный Ящик долго не мог заснуть. Ему чудился запах роз, у него кружились голова, кружились мысли, и он бормотал нескладную песню:
В эту ночь Проказник снова навестил Девочку. Как и в первый раз, он не знал, что делать и чем ей помочь. Зато хорошенько рассмотрел комнату, всё обнюхал и решил, что мог бы пожить здесь немного, если бы его пригласили.
Но его никогда никто не приглашал. Наоборот, кричали «брысь». Когда дети собирались его погладить, взрослые кричали: «Не трогай, он грязный!»
«Да, я грязный, — думал Проказник. — Если бы они жили в подвалах, тоже были бы грязные. Можно целый день себя вылизывать, как некоторые кошки, но мне это противно. Я не собираюсь быть чистым для
