— Представляешь, она взяла «Манхэттенского аристократа» с собой. Когда я во вторник утром вернулся в квартиру, она читала его и ждала меня.
— О, дорогой. — Жгучие слезы заструились у нее из глаз. — Я боялась, что, если она когда-нибудь заглянет в эту книгу, ей станет больно.
— Не то слово, она была просто раздавлена чувством вины.
Несколько минут Рэйни лежала и с удивлением слушала его рассказ о том, как Диана предоставила ему свободу и попросила прощения.
— Я буду молиться о том, чтобы Диана снова смогла ходить.
— Мы оба будем.
— Я обязана Диане жизнью, она отпустила тебя, подарив нам жизнь, — воскликнула Рэйни.
— Она сказала то же самое о тебе. Благодаря твоим картинам она захотела снова ходить и любить.
— Я как-нибудь позвоню Бонни Ригли и расскажу ей все. Она будет потрясена тем, что одна из ее историй послужила переломным моментом в жизни человека.
— Эта книга изменила жизнь каждого из нас, Рэйни. Я никогда больше не буду недооценивать силы романов. Моя сестра Филлис, может быть, станет следующей интеллектуалкой, которая признает, что была не права.
Рэйни загадочно улыбнулась.
— Если это случится, можно я скажу об этом Грейс Карлоу?
— А почему это так важно?
— Помнишь вопрос, который она задала в конце судебного слушания? Она спросила, как ты узнал про свой портрет на обложке.
— Я помню все. Это было в тот день, когда Рэйни Беннетт вошла в мою жизнь.
Она теснее прижалась к нему, все еще до конца не веря, что мужчина ее мечты сжимает ее в своих объятиях.
— Когда суд закончился, Грейс сказала Бонни и мне, что мистер Финауэр будет горд, узнав, что дочь сенатора Стерлинга-Бойса и его горничная читают романы «Красной Розы».
Пэйн хмыкнул.
— Можешь сказать мисс Карлоу все что угодно.
— Тогда я, пожалуй, лучше встану и скажу Крегу, что мы не поедем с ним завтра утром.
— Он уже знает.
— Как?
— Мы с ним немного посовещались перед тем, как я забрался в твою палатку. Он уже принял меня в вашу семью.
— Я так счастлива, что, кажется, взорвусь.
— Не делай этого, — дурашливо прорычал он ей в шею. — Я вынашиваю некоторые планы на завтрашнее утро. Пилот подберет нас около восьми. В Лас-Вегасе мы пересядем на самолет в Гранд- Джанкшен. Мне не терпится познакомиться с моим соперником.
Рэйни нахмурилась.
— О чем это ты? В моей жизни нет другого мужчины.
— Есть. По словам твоей мамы, ты и этот парень были неразлучны с тех пор, как ты прилетела домой из Нью-Йорка. Насколько я понимаю, он спит в твоей постели.
— Уинстон! — радостно воскликнула она.
— Кто же еще? — Пэйн хмыкнул. — Если он собирается жить с нами в «Крегс-Хэде», я бы хотел начать налаживать с ним отношения прямо сейчас.
Если мне удастся добиться того, что он будет хотя бы терпеть меня, то у нас все будет хорошо.
Терпеть тебя…
Рэйни обвила его руками.
— Он полюбит тебя и ничего не сможет с этим поделать, как и я. Диана верно сказала, я воск в твоих руках, как говорит народная мудрость.
— Такой дивный воск.
От его поцелуя ее бросило в жар. Когда он в конце концов прервал этот поцелуй, она была не в состоянии его отпустить.
— Отпусти меня, — прошептал он, — я не ручаюсь за себя, когда я рядом с тобой. Давай прогуляемся к реке и поговорим о наших планах до восхода солнца.
— Оно уже взошло, дорогой. Разве ты не знаешь, что вся вселенная наполнилась светом с того момента, как ты просунул ногу в мою палатку?
Настойчивый лязг бакена, который обозначал границу канала, вернул Пэйна к действительности.
Он, не глядя, протянул руку к той, которая уже двадцать четыре часа была его женой.
Вместо ее теплого роскошного тела, так часто прижимавшегося к нему всю эту ночь, его рука нащупала холодную простыню и подушку, еще хранившую ее аромат.
Окончательно проснувшись, Пэйн резко сел. В полутемной каюте под палубой он был один. Может быть, она пошла в главный салон, за камбузом?
— Рэйни.
Никакого ответа.
Он поспешно взбежал по трапу.
Не обнаружив никаких признаков жены и в кубрике на корме, он почувствовал себя так, словно его выбросило за борт.
Пэйн бросился бегом на переднюю палубу.
— Рэйни! — крикнул он во всю мощь своих легких.
— Я здесь, дорогой!
— Господи боже, я уже думал, что потерял тебя… Он так дрожал, что едва держался на ногах. — Никогда больше не поступай так со мной.
— Не буду… обещаю… — Голос у нее дрогнул. Сожалею, что напугала тебя, Пэйн, прости меня.
Он без остановки покрывал поцелуями ее лицо и волосы.
— Если бы что-то случилось с тобой…
Она прижалась к нему теснее.
— Клянусь, никогда преднамеренно не стану пугать тебя. — Она подняла повлажневшие глаза на него. — Ты знаешь, что я люблю тебя больше жизни.
Прошедшая ночь…
Он и не представлял, что значит жизнь, до прошлой ночи. Ее любовь заставила его почувствовать себя так, словно он родился заново.
— Ты моя жизнь, Рэйни. Когда я протянул руку к тебе несколько минут назад, а тебя не оказалось на месте…
— Я хотела, чтобы ты еще немного поспал, а пока взяла блокнот для рисования. Мне было нужно больше света, и я вышла на палубу. Когда несколько минут назад разбушевался ветер, я отложила рисование и решила принести тебе завтрак в постель. Я уже возвращалась, когда услышала твой отчаянный зов, и подумала, что с тобой случилось что-то ужасное.
— Кое-что ужасное действительно случилось тебя не оказалось рядом.
— Точно такое же чувство пережила и я, когда вертолет увозил меня из «Крегс-Хэда» и я знала, что больше никогда тебя не увижу.
— Все это уже в прошлом, — прошептал он, — теперь ты моя жена, и мне нравится твое предложение позавтракать в постели, но в следующий раз, когда почувствуешь непреодолимое желание рисовать, сначала скажи мне об этом — мое сердце не выдержит такого испытания во второй раз.
— Как и мое. Я обожаю тебя, Пэйн, и не могла бы жить без тебя теперь.
— Значит, мы понимаем друг друга, — прошептал он. — Давай уйдем с этого ветра и примем теплый душ.
Щеки у нее порозовели.
— Если мы начнем с этого, ты умрешь с голоду.
Он сделал глубокий вдох.
