увивается вокруг тебя.
Он помолчал, чувствуя себя виновным за то, что позволил Аманде прицепиться к себе.
— Не ревнуй. Не стоит.
— Ты поощряешь ее. Я не ревную, я просто думаю, что ты поступаешь нехорошо.
— Ты права. Аманда готова прыгнуть в мои объятия.
— Ей следует быть более решительной, тогда она добьется своего.
— Крисси, дорогая, не вмешивайся, ты ведь не из моей жизни, разве ты забыла?
— Как я могу забыть, когда ты каждый раз напоминаешь мне? У меня нет надежды на возвращение? — Ее сапфировые глаза молили, дыхание сбилось.
— Зачем? — Какая разъедающая тоска в груди! — У тебя нет времени, если ты здесь задержишься, твое место займут. Тебе необходимо двигаться дальше.
Совершить еще один побег. Во всяком случае, добраться до вершины в твоей профессии нелегко.
— Как ни странно, легко. Модельное агентство называет мою карьеру «полет метеора». Я счастливица: всегда оказываюсь в нужном месте в нужный час.
— Ты путешествуешь по столицам мира, и даже твоя семья не успевает следить за твоими передвижениями. Контракты на миллионы, ночные клубы, званые обеды, гала-представления — жизнь звезды. Проклятье, ты, наверное, общаешься и с другими людьми… наркотики и все прочее. Модельный бизнес, должно быть, показал тебе разные свои стороны.
Кристин в удивлении отшатнулась. Ведь он знал, что она за человек.
— Я ненавижу наркотики и алкоголь. Я не употребляю наркотики, Митч, не употребляла и никогда не буду. Это мой закон. И не веду беспорядочный образ жизни.
— Господи, разве я это говорил? — И вновь перед ним возник ее образ в объятиях неизвестных мужчин. И эта женщина когда-то была для него всем!..
— Мне кажется, ты несколько искажаешь мой образ жизни. Преувеличиваешь, — тихо уточнила Кристин. — Наверно, ты много читал и слышал о том, что топ-модели часто подсаживаются на наркотики и алкоголь, но я крепко стою на ногах. Может, я и изменилась внешне, но я осталась тем же человеком.
— Чему мне верить, Крисси? — спросил он. — Ты действительно готова бросить работу, новых друзей и вернуться домой?
Она посмотрела на террасу, залитую лунным светом, и увидела Аманду. Лицо девушки было искажено от отчаяния.
— В конечном счете, еще года два, и все закончится само по себе. Модельный бизнес — удел юных. Прелестные маленькие двенадцатилетние куколки вовсю пользуются косметикой, морят себя голодом.
— А есть ли вообще жизнь после карьеры супермодели? — скептически спросил он.
— Да, и я на ее пороге — Дрожа от возбуждения, она подняла руку и погладила Митча.
— Перестань! — сказал он.
— Зайчишка-трусишка! — Так она называла его в детстве.
— Оказалось, что так, — ответил Митч, испытывая отвращение к себе. — Какая-то часть меня всегда будет от тебя без ума, Крисси, но это крошечная часть, поэтому оставь свои трюки. Где ты собираешься жить? Трудно отказаться от роскошной жизни, от славы и идолопоклонничества.
— Мне не нужно поклонение. Я — реалистка, и слава глаза мне не застилает, Митч. Быть прославленной на весь мир моделью — не единственное дело моей жизни. Думаю, я легко перенесу эту потерю.
— А если ты ошибаешься? — Он внимательно изучал ее.
— Ты уже не веришь мне, так зачем отвечать?
Твое недоверие изводит меня.
— Я просто не готов подвергать свое сердце новым испытаниям. — Несмотря на эти слова, он ближе притянул ее к себе. Словно электрический разряд прошел сквозь одно тело в другое, жилы и нервы обоих натянулись. Лихорадка, которая продлится вечность.
Конечно, разум советовал остановиться, но тело не слушалось. Близость Кристин приводила Митча в восторг и одновременно убивала. Он хотел ее всей глубиной своего истерзанного сердца. Он покроет ее тело поцелуями, будет ласкать его. Физический голод накрыл его, оглушил, ослепил. Ни одна женщина в мире не могла дать ему такое наслаждение. Кристин не было равной.
На время он забыл о своих принципах, взял в ладони ее прекрасное лицо и припал губами туда, куда стремился припасть все эти дни.
Он больше не мог контролировать себя, он хотел завладеть ее губами, руками, телом, мыслями, желаниями И тут, словно лепестки цветка навстречу солнцу, распахнулись ее губы, такие совершенные, и страсть необузданная, безудержная обрушилась на него, подхватила и понесла в безмерное море блаженства.
Ее глаза были закрыты, он чувствовал, как длинные ресницы трепещут на щеках. Она словно растаяла в нем, расплавилась, слилась с ним воедино. Ее тело под тонким шифоном обжигало и манило. Он хотел сказать ей «пойдем со мной», взять за руку и увлечь в свое убежище, в спальню, а там, медленно раздевая, вкусить небывалое наслаждение.
Он знал, что его руки слишком сильно сжимают ее атласные щеки, но она не жаловалась. Ни стона, ни вздоха. В этом жадном всепоглощающем поцелуе они оба старались освободиться от душевной внутренней боли. Снова и снова в его голове вспыхивали слова предостережения, но безумное желание уничтожило самоконтроль.
Поцелуй — всего лишь маленькая часть любви, его всегда было недостаточно. Он должен познать это тело, восхитительное, созданное именно для него. Он хотел обладать им, восхищаясь безупречной обнаженной красотой. Он жаждал утонуть и раствориться в ней, своей единственной любви.
Восторг!
Он любил ее. Это была сила привычки, любовь, наполненная отчаянием. Однажды их уже считали самой счастливой парой в мире. Теперь они не похожи на пару. Он вытравил ее образ из своей души.
Скотовод и фотомодель. Ее карьера, ее восхождение к вершинам славы разрушило его мечты.
С приглушенным стоном он отстранился, вдыхая запах ее духов, и посмотрел в красивое страстное лицо, в отчаянные огромные глаза.
— Какая глупость! — Его голос, спокойный и ровный, разрушил молчание. — Наваждение.
С возрастающим волнением она смотрела на него, на этого вспыльчивого и такого жестокого мужчину.
— Что с тобой, Митч? Тебе нравится любить меня и в то же время ненавидеть?
— Чего бы я действительно хотел, так это взять тебя так, чтобы ты никогда этого не забыла. Я не позволил бы тебе покинуть мою комнату дни, а может, и недели.
— И только трусость сдерживает тебя. Ты не хочешь расставаться со старыми печалями, Митч, ты их лелеешь. Ты никогда не позволишь мне забыть мою ошибку. Все или ничего. — Кристин приложила руку к бьющемуся сердцу, оно не стучало так даже после длительного забега. — Ты погряз в жалости к себе. А пожалеть меня не хочешь, и я скажу почему: дело в гордости.
— Неужели? — Гнев, словно темное подводное течение, отразился в блеске стальных глаз, в развороте плеч, в наклоне головы и вылился в насмешливой улыбке. — Даже теперь, ты пытаешься властвовать надо мной. Ты хочешь остаться единственной женщиной в моей жизни. Некоторым женщинам нравится управлять мужчинами.
— Только не мне! — Кристин изо всех сил старалась дышать ровно.
— Ты не можешь принять отказ, Крисси, так же, как и я. Я любил тебя, но тебе этого показалось мало. Все дело в притягательной силе красоты. Ты привыкла использовать то, что тебе дано Богом.
Только на меня твоя красота больше не действует. Я устал чахнуть и страдать, биться в агонии. И, когда ты снова оставишь меня, мир не рухнет. Однажды я уже пережил разлуку.
— Я тоже. Неужели ты думаешь, что осознание того, какую боль я причинила тебе, не заставляло и меня страдать? Я умоляю тебя стереть из памяти несчастливое прошлое.
— Это нелегко, Крисси. — Митч покачал головой.
— Тогда зачем ты целуешь меня? — Она не сводила глаз с его лица. — Твои поцелуи лишают разума.
