Мы вошли в тень в альков и сели. Я положила ладони на колени и повернулась к Летману. Похоже, ему было неудобно, но не в физическом смысле. Его длинное тело выглядело достаточно расслабленным, а руки лежали спокойно. Но брови он напряженно свел.
– Вы давно получали новости от бабушки? – спросил он в конце концов.
– Что касается лично меня, то я их вообще никогда не слышала. Видела ее три раза в жизни, причем в последний раз мне было примерно семь, но семья периодически получает от нее известия. Было письмо в прошлом году, где-то перед Рождеством. Она определенно писала, будто была в прекрасном состоянии и в здравом… Нормальная. Но новостей там было мало.
Мне показалось, что Летман представляет, о чем я говорю, но он не улыбнулся, рассматривал собственные руки.
– Я спросил только потому… – Пауза, он неожиданно поднял голову. – Мисс Мэнсел, насколько вы и ваша семья осведомлены о ее образе жизни здесь?
– Предполагаю, очень слабо, кроме очевидных вещей. Она, скорее всего, с возрастом делается все эксцентричнее, поселилась здесь навсегда и не собирается возвращаться домой. Вы могли понять, что у нас не слишком сильны семейные связи и так далее, к тому же бабушка Харриет в последнее время постаралась обрубить все связи с Англией. Почти все ее письма были об этом, когда ей хотелось нам написать. Не думайте, что это важно для семьи, вовсе нет. Все ее решения – ее личное дело. Но приехав сюда, я услышала о ней больше, и теперь думаю, что ее эксцентричность зашла слишком далеко. Я имею в виду всю эту имитацию леди Эстер Стенхоуп. Это правда? Она действительно так живет? Мистер Летман, она не рехнулась, как вы считаете?
– Нет, нет, – ответил он очень быстро и с явным облегчением. – Меня волновало, знаете ли вы об этом. Было бы не так легко объяснить с самого начала, но ваше знание истории Стенхоуп делает задачу значительно легче. Не скажу, чтобы ваша бабушка сознательно решила стать современной «леди Ливана», но когда поселилась в Дар Ибрагиме, держала огромный штат. Ей рассказали о сходстве, и она обнаружила, что арабы очень живо воспринимают легенду о леди Эстер Стенхоуп. Ваша бабушка в связи с этим получала массу преимуществ в смысле услуг, влияния и… Ну вы знаете, различных побочных следствий известности. Местные жители начали называть ее леди Харриет, и это имя к ней прилипло. Сначала это, по-моему, развлекало ее, потом она обнаружила, что роль ей подходит. Постепенно процесс зашел так далеко, что его нельзя было остановить и даже рассматривать, как шутку, даже перед самой собой. Не знаю, можете ли вы понять.
– Мне кажется, да. Она не могла от этого отказаться, поэтому просто приняла полностью.
– Именно так. Да и не хотела отказываться. Жила здесь так долго, что стала ощущать, что здесь ее родина. Мне кажется, каким-то странным образом она чувствует, что имеет право на легенду. – Он в первый раз искренне улыбнулся. – Если хотите правды, у нее, по-моему, очень много общего с оригиналом. Она решила получать от этого удовольствие и действительно получила, особенно от живописных деталей. Поездки на лошадях с гончими и соколами. Использование Дар Ибрагима, как приюта для караванов на пути с гор к морю. Прием знатных путешественников, в основном археологов, которые знали ее мужа и его работу. Она даже немного углубилась в политику, и одно время угрожала, хотя, по-моему, не совсем серьезно, перейти в магометанство. И потом, когда неожиданно появился я, она была в восхищении. Я должен был стать врачом, который играл важную роль в истории Стенхоуп… Знаете, что леди Эстер держала в Джоуне врача? Так вот, когда наша леди впустила меня и обнаружила, что я почти получил медицинский диплом, это ее очень удовлетворило. Поэтому я приобрел почетный титул, который производит впечатление на арабов, но в действительности я просто собеседник и компаньон. Думаю, не нужно объяснять, что, если действительно нужна медицинская помощь, она получает ее из Бейрута.
– Кто теперь ее обслуживает, после отъезда доктора Графтона?
– Доктора Графтона? – Похоже, он слышал эту фамилию в первый раз в жизни.
– Вы разве его не знаете? Он точно лечил ее шесть месяцев назад, вы были уже здесь.
– Да, был. Только удивился, откуда вы знаете имя.
– В отеле рассказывали про Дар Ибрагим и сообщили, что бабушка осенью болела. Я попросила выяснить, кто ее лечил, и позвонила, чтобы о ней осведомиться. Мне тогда сказали, что он покинул Бейрут. Кто теперь ее лечит?
– С тех пор ей никто не был нужен, чему я очень рад. Она плохо относится к бейрутским докторам, но, без сомнения, я заставлю ее одуматься, если будет необходимость. Не волнуйтесь… Я действительно хорошо за ней присматриваю и занимаюсь хозяйством по мере возможности. И если вы думаете об обстановке четырехзвездного отеля, с которой столкнулись по дороге сюда, позвольте сообщить, что здесь пять дворов, два сада, три турецких бани, мечеть, конюшня для пятидесяти коней и двенадцати верблюдов, несколько миль коридоров, пара потайных ходов, а что касается комнат, мне никогда не удавалось их сосчитать. Чтобы добраться от двора принца до сераля, я использую радар.
– А что, я посмотрела на пыль на полу? А у вас нет рабов, чтобы наводить порядок?
– Только я и еще трое: привратник Яссим, девушка по имени Халида и брат Халиды Насирулла, который живет в деревне и приходит днем. В действительности мы справляемся совсем неплохо, потому что теперь старая леди живет очень просто. Могу сказать, что ее часть дворца содержится лучше, чем эта. Халида хорошая девушка и хорошо ухаживает за вашей бабушкой. Действительно не стоит о ней беспокоиться.
– Я разве сказала, что беспокоюсь? Не собиралась ставить вас в оборонительную позицию. Я сказала вот что. Уверена, что бабушка Харриет получает удовольствие, изображая из себя леди Ливана, и рада, что вы здесь, чтобы ей помогать. Все, что я хочу, это увидеть ее на пять минут, так, чтобы иметь возможность рассказать об этом семье.
Опять пауза. Я подумала – вот мы и вернулись к первому пункту.
– Ну так в этом же и дело, не понимаете? У нас строгие приказы отсылать всех прочь и все, что она рассказывала о семье, не заставляет предположить, что она сделает для вас исключение.
Я усмехнулась.
– Достаточно честно. Не обвиняю ни вас, ни ее. Но, может, предоставим ей самой принять решение? Как я поняла, она пока не знает, что я здесь? Или Яссим передал ей это?
– Он ее не видел, пришел прямо ко мне. Между прочим, он способен передать больше, чем можно подумать, только не понял вашего имени. Я не знал, кто вы, пока не поговорил с вами. Признаю, что он не слишком эффективен, как посланник, он – один из объектов благотворительности вашей бабушки, как и я. Но он очень полезен, как привратник, а нанять кого-нибудь другого с проживанием здесь, мы сейчас не можем. Осталось, знаете ли, немного денег.
Странно он это сказал, глядя прямо на меня чудными несфокусированными глазами. Я заметила, что белки у него красные, он выглядел, будто недостаточно спит, но совершенно спокоен. Расположился на мраморном сиденье, будто оно покрыто шелковыми подушками и персидскими коврами. Легкие серые брюки и голубая пляжная рубашка совершенно недорогие, но на запястье совершенно замечательные золотые часы, купленные несомненно в Бейруте. Я вспомнила слова Чарльза о пристрастии бабушки Ха к молодым людям, откуда-то из подсознания вылезло словосочетание «чрезмерное влияние». Но это я проигнорировала, в конце концов, это неважно. Если бабушка сумела раздобыть молодого человека, чтобы он следил за ее ободранным дворцом и составлял ей приятную компанию, тем лучше для нее. Особенно, если действительно осталось мало денег. Интересно, конечно, насколько это правдиво, и не рассматривает ли мистер Летман неожиданное появление родственницы как угрозу собственному положению. В этом случае моего красивого кузена Чарльза встретят с еще меньшим удовольствием. Я решила не упоминать его до встречи с бабушкой Ха.
Джон Летман говорил:
– Яссим и не смог бы пока увидеть вашу бабушку. Она обычно много спит днем. Ночная птица, как и оригинал. Поэтому, если подождете подольше, я смогу ее спросить. Халида обычно будит ее примерно в шесть.
– Конечно, подожду. Если вы, Хамид, конечно, не возражаете.
– Ни в коей мере, – ответил Хамид, не шевелясь.
Непродолжительная пауза. Летман переводил взгляд с Хамида на меня и обратно, потом посмотрел на часы.
