нормального проживания, материнство очень проблематично.
Верона говорила, что сотни женщин имеют здесь детей, и они хорошо приспосабливаются, но Форбс по-прежнему возражал: они оба молоды и могли бы подождать, пока не приедут в Англию.
Верона никогда не настаивала на своих аргументах. И все шло как есть. Но иногда она думала, что ребенок – это решение самой важной для нее проблемы – нечто значительное и важное, способное полностью заполнить собой пустоту в ее душе. Она чувствовала, что что-то потеряла в своей жизни, и это ощущение становилось все больше и больше. Верона начинала понимать, что это нарастает в ней тоска по прошлому.
Сегодня она чувствовала себя особенно тоскливо и не хотела вечеринки, но она должна была сделать все от нее зависящее, чтобы показать, что она наслаждается днем рождения. Форбс очень беспокоился о ее настроении. Он уже доставил ей одно удовольствие. Свозил ее вчера в Порт-Саид и купил ей большой и дорогой флакон духов «Шанель» и прелестные золотые сережки, которые она надела сегодня. Когда Верона услышала шаги мужа, голоса и смех, доносившиеся с веранды, она поспешно включила еще две лампы, чтобы лучше осветить стол.
Форбс толкнул дверь. Верона услышала, как он перед кем-то извинялся за то, что вошел первым. Широко улыбаясь, держа в каждой руке по сосуду со льдом для коктейля, появился Форбс.
– Все готово, дорогая. Можно начинать нашу пирушку.
Верона улыбнулась, взяла у него сосуды и поставила их на стол. Форбс вытер вспотевшее лицо и шею. Со дня их свадьбы он неожиданно немного вырос из-за такого климата и обильной пищи, и выглядел чрезвычайно здоровым.
За Форбсом вошли еще трое. Двоих Верона знала и приветствовала их. Это Бени Кинтел, который служил с Форбсом, высокий загорелый мужчина с редеющими на висках волосами, широкой бородой и приятной, но довольно скупой улыбкой. Он не был тем человеком, который мог бы привлечь Верону. Но Бени был одним из лучших друзей Форбса и отличным спортсменом. Они увлеченно занимались парусным спортом. Его жена, миссис Кинтел, была всем известна как Брауни. Она была маленькой женщиной, в половину роста мужа, с большими озорными глазами на ничего не выражающем маленьком лице. Она носила белокурый с завитушками, как у пажа, парик. Брауни обладала бесконечной энергией и одним из тех сладких, подобных детскому, голосков, которые неожиданно появляются у женщин ее возраста (миссис Кинтел была на десять лет старше Вероны). Верона часто виделась с Кинтелами и у них сложилась компания из четырех человек. Многое они делали вместе. Кипучее настроение Брауни помогало Вероне, когда она тосковала по дому и находилась в меланхолическом настроении.
Третий из вошедших в комнату, был не знаком Вороне. В отличие от двух других гостей, которые были одеты в белое, третий гость был в форме из хаки, с короной и двумя звездочками на погонах и темно- красным штрихом на отвороте воротника, на который Верона метнула быстрый взгляд. Она привыкла различать все знаки отличия и полковые значки. Этот человек был доктором, полковником. Брауни представила его.
– Я надеюсь, ты не будешь против еще одного гостя на вечере, дорогая. К тому же Стефан – наш большой друг, и он приехал повидать нас прямо в тот момент, когда мы готовились прийти к вам. Стефан, иначе полковник Колдер, был назначен к нам совсем недавно. Он прилетел из Лондона для специальной работы, которую получил сегодня. Он замечательный доктор, Верона. Он был с нами в Индии. Стефан – это Верона, миссис Джеффертон. Сегодня мы празднуем ее день рождения.
Полковник Колдер протянул руку.
Вероне показалось, что она сейчас же упадет в обморок. Комната медленно вращалась вокруг нее. Кровь, казалось, отхлынула от ее лица и сердца. Стефан… Это имя! Должно быть, это имя, и не только оно, а почти сверхъестественное сходство между доктором и ее Стефаном. Правда, у доктора более округлое лицо, но он такой же стройный и с таким же пронзительным решительным взглядом. Такой же высокий лоб и даже очки в роговой оправе, и темные волосы (правда, у полковника Стефана Колдера их было меньше, чем у ее Стефана). Он был старше и приближался к пятидесяти. В деталях, конечно, было много различий. Но с первого взгляда оба Стефана были жутко похожи. Это было тем обстоятельством, из-за которого была разрушена только что найденная Вероной опора спокойствия и удовлетворения, построенная на очень хрупком основании, потому что она была слишком молода и сильна для полного смирения с болью и печалью. Верона сделала попытку прийти в равновесие. Она не должна была показаться в плохом свете перед этими людьми, думала она в отчаянии, но земля уходила у нее из-под ног. Верона чувствовала, как руки доктора настойчиво приближаются к ее рукам. Она услышала его голос, низкий и озабоченный.
– Слушайте, сядьте на минутку, сожмите голову руками.
Верона издала короткий смешок, который звучал как-то отдаленно. Комната и все лица расплывались. Конечно, думала Верона, Стефан Колдер был доктором и видел, что с ней происходит. Она очнулась на стуле. Форбс поддерживал ее рукой. Верона услышала множество голосов.
– Что случилось, дорогая?
– Бренди, быстро!
– Это все жара. Сегодня чертовски жарко, Ни глотка воздуха, даже при работающем вентиляторе.
Когда Верона пришла в себя, то почувствовала вкус бренди, увидела Форбса. Его красивое лицо было обеспокоено. Он стоял перед Вероной на коленях. А Брауни протирала ее писки одеколоном.
Верона никогда прежде не падала в обморок, я она быстро обрела равновесие. Друзья настояли на том, чтобы Ворона оставалась на стуле и пила больше бренди.
Стефан Колдер профессионально положил свой палец на руку Нероны, чтобы измерить пульс.
– Сейчас все хорошо? – спросил он. Стефан улыбнулся и посмотрел на Верону через оправу очков. Она отвела взгляд, попросила у Форбса платок и вытерла свой влажный лоб. Краска начала возвращаться на ее лицо и сердце начинало биться в обычном ритме. Но Верона закрыла глаза. Она не могла смотреть на незнакомца, которою сегодня привели Кинтелы. О Боже, думала Верона, он смотрит на нее таким же взглядом, как когда-то смотрел Стефан Бест. Имя, сходство были просто потрясающими. Верона поняла, как просто пробиться через броню, которой она закрывала все это время свои чувства.
Верона с трудом поднялась на ноги и довольно отчаянно повернулась к мужу.
– Мне так жаль. Это так нехорошо с моей стороны, дорогой. Это жара, конечно. Когда одевалась, я чувствовала небольшой обморок. Да, честно, со мной все в порядке. Не задерживайтесь с напитками, не засиживайтесь здесь слишком долго. Мы пойдем в клуб. Там, возле озера, будет намного свежее.
