скрываясь…
– Это интересно. От одного из ваших поклонников?
– Не нужно упрекать актрису в том, что у нее есть поклонники. К тому же я предпочитаю быть обыкновенной мисс Ли, в будущем – миссис Гудвин.
– Извините, – сказал Фрей. – Мне трудно представить, что вы превратитесь в обычную кейптаунскую домохозяйку. Это вам как-то не подходит…
– А могу я спросить, что мне подходит?
Фрей уже откровенно рассматривал ее. Он не собирался об этом говорить, но она казалась ему обворожительной, а ведь рано утром большинство женщин выглядит не лучшим образом.
Трехдневный отдых на море уже сотворил чудо. Глаза Андры сияли, кожа приобрела золотистый оттенок. Девушка загорала и купалась каждый день. Фрей часто любовался ее великолепным молодым телом в ярко-голубом бикини. Андра казалась ему бледно-золотой статуей. Густые вьющиеся волосы были завязаны голубой ленточкой, и эта прическа делала ее похожей на подростка. Она действительно расцвела. И, кроме того, в ней уже не чувствовалось той нервозности, которая была так заметна в первый вечер. Узкие голубые джинсы и хлопчатобумажная майка очень шли ей.
– Вы ассоциируетесь для меня с фотографией, которую печатали во всех газетах. Там вы танцуете в Венеции, на мраморном полу дворца. В широком платье, цветок в волосах. Потрясающе!
– А, это… – проговорила она с иронией. – Я не такая. Это идея моего продюсера. Он считал, что такой меня хочет видеть публика.
– Я тоже принадлежу к обожающей вас публике.
Эта фраза разозлила ее. Андра теперь лучше знала первого помощника капитана, и ей не нравилось, когда он льстил.
– Вы самый неискренний человек, которого я встречала! – воскликнула она.
– Я не верю ни единому сказанному вами слову.
– Да неужели? – в его голосе звучала насмешка, а голубые глаза смеялись.
– Какая репутация! Вы меня огорчаете.
– Вам не следует огорчаться по поводу того, что говорю я. Леди Боливер, миссис Оппендорф и все очаровательные девушки на корабле считают, что вы божий подарок женщинам, самый популярный человек. Теперь я понимаю, почему была придумана эта должность «по работе с пассажирами». Она создана специально для вас.
На мгновение Фрей вышел из себя. Он привык к восхищению слабого пола и редко встречался с такой иронией. То, что сказала Андра, задело его за живое.
– Отлично! Тогда мы должны понимать друг друга.
Мы популярные люди, хотя и не по своей воле.
К ней вернулось хорошее настроение, и она была готова к пикировке.
– О, капитан Роулэнд, думаю, ваша воля не слишком сопротивлялась. Вы просто купаетесь в обожании.
Фрей вспыхнул, на мгновение даже потеряв чувство юмора.
– Вы не очень-то наблюдательны. Придется одолжить вам какую-нибудь книгу по психологии.
– Да, окажите любезность. Это превосходно, если к моменту прибытия в Кейптаун я смогу поставить вам диагноз как профессиональный психиатр.
Резкие слова едва не сорвались с его губ. Сняв фуражку, Фрей вытер пот со лба и надел ее снова.
Андра видела, что разозлила его, но ее это ничуть не волновало. С первой минуты знакомства Фрей действовал на нее как-то странно.
Будучи натурой чувствительной, девушка болезненно реагировала на все его уколы. Она понимала, что все его комплименты и знаки внимания ничего не значат, что по какой-то неизвестной причине он презирает ее, может быть, даже больше, чем других женщин. Андра заметила, как искренне и тепло Роулэнд обращается с пожилой, искалеченной артритом пассажиркой, помогая ей добраться до шезлонга и всегда провожая к столу. Так же мягок и внимателен он был с малышами, чья больная мать не выходила из каюты. Дети чувствовали себя одиноко и нуждались в поддержке. Фрей всячески заботился о них. Но почему же он постоянно нарушает покой в ее душе?
Встречаясь в основном за столом, они о многом беседовали. Какие-то темы были интересны обоим. Его удивляла любовь девушки к классической музыке, кроме того, как стало известно из этих разговоров, в коллекции Андры было много пластинок, которые нравились и ему.
– А ваш будущий муж любит музыку? – спросил он однажды.
Она была вынуждена сказать ему, что Тревор к музыке равнодушен.
Фрей заметил:
– О! Это ваша большая ошибка. Пошлите ему телеграмму, что вы разрываете дипломатические отношения. Серьезно относящиеся к музыке люди не должны вступать в брак с теми, кто ее не любит.
– Могу ли я спросить, вы были когда-нибудь женаты? И поэтому считаете себя специалистом?
Он рассмеялся.
– Все мои жены обожают трех Б, которые являются моими богами, Бетховена, Баха и Брамса.
Брамс! Как она любила Брамса!
