упоминал, не было, отношение к человеку определялось не столько происхождением, сколько позицией — на чьей он стороне. Так почему же Сталина особенно ненавидят, проклинают сионисты и троцкисты, вплоть до того, что совершенно неправомерно сравнивают его с Гитлером?! Мое мнение таково: занимаясь в партии национальными делами вообще, Иосиф Виссарионович не мог не уделять внимания настойчиво, скандально выдвигаемому определенными лицами еврейскому вопросу в России. Писал об этом и до и после революции. Особенно интересна в этом отношении его классическая работа 'Марксизм и национальный вопрос', от которой сионисты шарахаются, как черти от ладана, всячески стараясь «замолчать» ее. Получилось, что именно Сталин вскрыл корни сионизма и троцкизма, показал их методы борьбы, их цели. И не только теоретически насолил. Своей практической деятельностью сорвал их замыслы развалить партию, разрушить государство, обескровить армию, превратить страну в полуколонию для сионистского и американского капитала. Отсюда и ненависть. Иосиф Виссарионович рассуждал не без сарказма:
В России еврейство не приживалось долго. Климат не тот — холодно. На фруктах, на дарах природы не просуществуешь — трудиться надо всерьез. Кроме того, после долгого татаро-монгольского нашествия, сплотившего в общей борьбе народ, русичи с недоверием относились к чужеземцам. Даже при Петре Первом, когда государственные «двери» были распахнуты настежь, когда хлынули немцы и датчане, голландцы, — даже тогда евреи почти не проникали в глубь России. Разве что единично, для разведки. На Украине приторговывали, занимались ростовщичеством, осваивали Бессарабию, черноморское побережье. Там же, на юге, расселились караимы, оставшиеся после распада Хазарского каганата, существовавшего на Северном Кавказе, на волжском Прикаспии. Количество евреев заметно возросло при разделе Польши, где их было много: с территорией перешли. Это можно считать началом массового проникновения евреев в Россию. Впрочем, они не торопились, уютно чувствуя себя в Западной и Центральной Европе, обзаводясь соответствующими фамилиями, чаще немецкими. Из поколения в поколение их становилось больше. Назревала необходимость дальнейшего расселения, продвижения на восток. На «освоение» новых земель шла в первую очередь беднейшая часть еврейской общины. Терять нечего, а вдруг — найдешь?!
Слова Иосифа Виссарионовича не вызывали с моей стороны никаких возражений. Более того, я готов был развить его мысль таким образом. После разгрома Наполеона стала наша Россия самой могучей военной державой. И не только военной. Быстро развивалась экономика. Блистательных высот достигли многие виды искусства: литература, музыка, живопись. Девятнадцатый век стал золотым веком России, когда она десятилетиями возглавляла и вела за собой цивилизованное человечество. Наша промышленность могла выпускать что угодно: от паровозов, на которых ездила вся Америка, до прекрасных тканей; от самолучших артиллерийских орудий и огромных дредноутов до сложных, тончайших приборов. У нас родился электросвет, родилось радио. Американские Соединенные Штаты были еще в ту пору слабой страной. Нажились, разбогатели они на чужом горе во время мировой войны, сверхвыгодно торгуя оружием и продовольствием. Западная Европа одряхлела и топталась на месте, почти не пополняя своих экономических и духовных богатств. А огромная Россия, ставшая государством престижным и перспективным, манила фантастическими природными кладами. Тем более что своих предпринимателей, спекулянтов в ней явно недоставало. Да и дельцы-то были неопытны, патриархальны, без широких международных связей. Русская интеллигенция почти не участвовала в управлении государством, отдавая свои силы служению народу, распространяя грамоту, культуру, науку, помогая крестьянству освободиться от безынициативности, оставшейся от крепостного права. Ну, не благодатные ли возможности, не благодатные ли обстоятельства для тех, кто не скован никакими правилами, кто стремился лишь к одному: нажиться, устроиться повыгоднее самому и устроить своих близких?
Русское правительство воздвигало на пути миллионов евреев, пытавшихся прорваться на просторы страны, крепкий заслон, определив черту оседлости, протянувшуюся через западные районы Украины и Белоруссии. Это — граница. За ее пределами, в глубине России, разрешалось селиться лишь людям, образованным, одаренным, полезным государству. Много нареканий и проклятий раздавалось по поводу этой черты оседлости, но что в ней, собственно, было плохого? Каждый народ должен иметь какую-то основную территорию, трудясь там, жить за счет собственного производства. Сохраняются язык, обычаи, традиции. Возьмите хоть башкир, хоть хакассов, хоть чукчей — разве они против того, что имеют свой район расселения, где основные вопросы решают единородцы, где изучают в школах свой язык, издаются свои газеты и книги? Это же превосходно! Но, оказывается, не для всех. Евреи отвыкли создавать, производить такие первичные ценности, как зерно, мясо, уголь, железо. Им нужна нация, обосновавшись ВНУТРИ которой, они могут торговать, развлекать, советовать, руководить. А поселившись кучно в местечках за чертой оседлости, они оказались в трудном положении. Рядом такие же «специалисты»: ювелиры, музыканты, маклеры, спекулянты, часовщики, организаторы, в лучшем случае сапожники и портные. Народ такой, что пенок не снимешь. А кто побогаче, кто поголовастей — получили разрешение жить в России. Они там инженеры, врачи, ученые, денежки у них шевелятся…
Конечно, я упрощаю, по хочу, чтобы читатель понял особенность обстановки: несколько миллионов евреев жили у нас плохо, всеми силами и средствами старались опрокинуть заслоны, хлынуть в российские города и веси, оттеснить с выгодных мест, с управленческих постов добродушных аборигенов, не имевших навыка в беспощадной борьбе на выживание.
Иосиф Виссарионович напомнил мне одну из заповедей сионистов: 'Не еврейское имущество — свободное имущество'. Эта циничная заповедь, не устаревшая и теперь, развязывает иудеям руки и избавляет от угрызений совести… А ведь в России нееврейского имущества было много! И кто же его захватил?!
Сталин рассуждал таким образом. Коренное население берет из окружающего мира лишь то, что нужно, инстинктивно заботясь о будущем, о внуках и правнуках. Тут жили предки, тут будут жить и потомки. А пришельцев это не заботит. Они нынче здесь, через полвека — в другой стране. Пришельцам лишь бы взять. Вот они и раздергивают, растаскивают материальные и духовные ценности, составляющие национальное богатство страны. Торопятся, создают ажиотаж, развращают неустойчивую часть местной молодежи. Особенно проявилось это в Германии, где велика плотность населения, а природные ресурсы ограничены. Немцы веками привыкли к кропотливому труду, к бережливости, пунктуальности, а ведь эти качества не назовешь плохими. Немец рассчитывал возможности своей семьи, своего города на несколько поколений вперед. А пришелец в стремлении взять все сегодня путал его карты. Ловкий, смекалистый, привычный к деловому риску еврей начал вытеснять медлительного и сентиментального немецкого купца, интеллигента. И юристов, и артистов, и ремесленников. Вот и росла, копилась в Германии черная ненависть, на этом и сыграл потом Гитлер, объявивший евреев врагами рода человеческого.
Это не оправдание идеологии фашизма, это лишь объяснение.
В многообразной и огромной царской России, где природных богатств хватало для всех (только трудись!), деятельность сионистов была менее ощутима. Разве что в верхах: сионисты постепенно пробирались к руководству промышленностью, имея надежную поддержку богатых зарубежных предпринимателей. А трехмиллионная еврейская масса, томившаяся за чертой оседлости, напоминала сжатую до предела пружину, готовую при первой возможности распрямиться, сломать все барьеры. 'Равноправие и еще раз равноправие: остальное сделаем мы сами!' — таков был лозунг.
Сталин хорошо знал идеологию и устремления руководителей мирового сионизма, таких, как пресловутый Герцель и иже с ним. Эти руководители мечтали о том, чтобы образовать постоянную богатую страну — базу для еврейства, рассеянного по всему свету, воссоздать 'землю обетованную', где господствовали бы иудеи, а трудились представители других наций. Такая 'обетованная земля' стала бы центром и штабом сионистского движения, туда сходились бы тайные и явные нити управления всей мировой экономикой, оттуда оказывалось бы влияние на политику всех правительств. Необходимость подобного государства была настолько злободневной, что руководители сионизма перешли от слов к делу, подыскивая территорию. Еврейские миллиардеры семейства Ротшильдов предложили использовать английскую колонию Уганду. Герцель даже соответствующее соглашение заключил с министерством колоний Великобритании. Но что такое в конечном счете Угавда? Клочок земли под жарким африканским солнцем. Предприимчивым людям не развернуться, если их много приедет. Расовая проблема опять же: как бы не занести в будущие поколения иудеев большой процент негритянской крови.
Начинание угасло.
Взгляды сионистов все чаще обращались к России. Богатство, территория, выгодные условия — это само собой. Кроме того, там много национальностей, легче действовать среди них. И обстановка
