После юбилейных торжеств, 26 мая, мы вновь встретились. На мой вопрос, как он себя чувствует, Шолохов со свойственной ему искренностью ответил:
— Ну, сами понимаете, сколько волнений! Для чего только нужно было устраивать такой вечер!
— Народная любовь!
— Да, но когда обрушивается на плечи одного человека народная любовь и ласка, невольно думаешь: достоин ли, выдержу ли? Еще предстоят встречи в Академии, у воинов — я обещал им. А слову своему нужно быть хозяином.
29 мая Шолохов с супругой Марией Петровной и внуком выехали с Казанского вокзала поездом «Москва — Ростов» в станицу Вешенскую.
Тем же поездом, спустя несколько дней, на рассвете я прибыл на станцию Миллерово. С аэродрома этого городка утром вылетел самолет. Он взял курс на северо-восток.
Здесь я не увидел дымчатого очарования наших высоких неприступных гор. Мой взор приковала мягкая прелесть донских степей, манящих к себе своей необъятной ширью. То там, то тут ярко выделяются крупные массивы сосновых лесозащитных полос.
Что такое для самолета сто шестьдесят километров воздушного пути? Вот и крутой берег Дона. Мы уже различаем раскинувшуюся среди песков, вытянутую вдоль реки и прижатую к берегу станицу Вешенскую. Самолет плавно садится на небольшой полянке посреди леса. Дорога до станицы невелика. Но машина продвигается медленно, колеса ее тонут в сыпучем песке. Заметив на моем лице некоторое недоумение и словно угадав мои мысли, водитель улыбнулся и сказал:
— Это еще что! Было время, когда в здешних местах совсем не было лесов. Степной ветер властно гулял, волнами разгоняя пески. След человека исчезал тотчас за ним.
И мне стало понятно, почему с такой деловитой гордостью, по-хозяйски оглядывал он стройные ряды сосен, разрезающих степь в разных направлениях.
Станица Вешенская встретила меня бурным пробуждением весны. Весна, так поэтически воспетая Шолоховым в «Тихом Доне», с буйным разливом Дона, со сказочным цветением степи, сплошь покрывающейся фиалками, а вслед за ними тюльпанами, с прелестными стаями птиц, с неутихающим шумом привольного ветра в затопленном полой водой донском лесу, с лебедями, дохнула на нас неукротимой мощью донской природы.
Прямая улица в центре станицы, названная земляками Шолохова его именем, выходит прямо к двухэтажному дому писателя. Сад тянется до самого крутого берега Дона.
В Вешенской я познакомился с секретарем райкома партии Василием Алексеевичем Сетраковым. Он с большим уважением говорил о своем великом земляке.
— Несмотря на свою занятость, Михаил Александрович находит время встречаться с трудящимися, дать вовремя нужный совет, помочь в просьбе. Как-то раз к нему обратился председатель областного потребсоюза письменно, как к депутату, чтобы он помог строительным организациям получить лес для животноводческих ферм. Шолохов написал подробное письмо в Москву, и вскоре просьба депутата была удовлетворена — лес получили. Шолохов как член Вешенского райкома партии принимает активное участие в жизни нашей парторганизации, дает очень нужные и дельные советы. Многие из нас помнят его критические замечания и предложения на партийных конференциях.
В Вешенской, где я находился впервые, не пришлось долго искать знакомых. Имя Шолохова помогает людям, не знавшим ранее друг друга, найти общий язык, как старым знакомым.
Когда я вошел в двухэтажную Вешенскую среднюю школу, заседал педагогический совет. Но вскоре раздавшийся звонок возвестил о начале занятий в классах. Мне повезло: первый учитель Шолохова, шестидесятисемилетний Тимофей Тимофеевич Мрыхин, оказался свободным от занятий.
Годы на его лице оставили свой отпечаток. Но глубокие морщины разгладились, когда он узнал, что меня интересует.
— В моей памяти, — начал он, — сохранилось много незабываемых детских образов, озаренных радостью успеха в учении или озабоченных и настойчиво преодолевающих трудности.
Одним из таких ярких является воспоминание о работе с Мишей Шолоховым. Мише тогда было около семи лет. Перед началом занятий у нас с родителями зачастую возникали интересные беседы, в которых непременно участвовал и Миша. В одной из таких встреч был поднят вопрос о будущем Миши. Когда спросили об этом его самого, то он, не задумываясь, ответил:
«Я буду военным».
Мы сперва поинтересовались мотивами этого желания Миши, а потом, как далекие от военных дел люди, стали склонять его на путь научного работника, путь людей, обессмертивших свои имена великими достижениями в области литературы, биологии и других наук и техники. Обсуждение этого вопроса протекало довольно долго и заняло несколько наших бесед. Вначале Миша упорно отстаивал свою точку зрения, но с течением времени стало заметно, что он стал колебаться, и однажды заявил:
«Ну, Тимофей Тимофеевич, значит, когда вырасту, буду студентом, а там дальше видно будет».
В начале тысяча девятьсот двадцать первого года в станице Каргинской была создана агитколонна, в которой состоял и Миша Шолохов. Несмотря на свой молодой возраст, Миша был одним из самых активных, самых деятельных членов нашего коллектива. В течение всего периода работы агитколонны он систематически снабжал ее литературой для постановки спектаклей, помогал в подборе нужных людей из молодежи и выполнял разные поручения при художественных выступлениях колонны в качестве декламатора, хориста, актера и докладчика. С особым успехом Миша исполнял комические роли. Однажды мы ставили пьесу «Необыкновенный день» (автора не помню), которая представляла собой довольно удачную пародию на «Недоросль» Фонвизина. В этой пьесе Миша Шолохов с неподражаемым успехом исполнял роль типа Митрофанушки.
Перед моими глазами прошел его путь от начинающего писателя до выдающегося мастера советской литературы.
На минуту задумавшись, Мрыхин добавил:
— Много учеников воспитала школа. Некоторые из них, выйдя в люди, позабыли нас, стариков. Но не таков Михаил Александрович. Он и сейчас такой же простой и близкий человек, уважающий труд большой и малый, любящий своих земляков. Два десятка лет назад как-то раз спросили у Шолохова, почему он не переезжает в Москву. — После паузы, хитро подмигнув живыми глазами, Тимофей Тимофеевич передал нам шолоховский ответ — «Чтобы не ездить в творческие командировки».
Интересно отметить, что у Мрыхина учились и все дети Шолохова: и Саша, ныне агроном, работающий в Ялте в Никитском ботаническом саду; и Светлана, живущая сейчас со своим мужем моряком-офицером на Камчатке; и Миша — студент третьего курса биологического факультета. Заканчивает 10-й класс Вешенской средней школы ученица Мрыхина — самая младшая из детей Шолохова — Маша.
В нашу беседу со старым учителем вмешался старожил-казак:
— Уйма работы у Шолохова в нашей станице. Он не только пишет книги, но и активно участвует во всех делах нашего района. Хорошо знает он наше крестьянское дело, в вопросах сельского хозяйства разбирается не хуже любого агронома. Своими советами и помощью содействует развитию садоводства и виноградарства у нас.
Много интересного узнал я из рассказов жителей. Было время, когда Москву с югом связывал большой сухопутный тракт. Одна из придорожных вех находилась у переправы через Дон. По этой вехе, или, как говорят, вешке, выросла на левом берегу Дона станица, получившая название Вешенской. Ничем особенным не примечательная, она оставалась неизвестной. До революции о ней писали: «Вешенская кажется бедной, она слабо застроена и имеет пустынный вид».
В наши дни преобразилась станица Вешенская. Но известной стала она всему миру потому, что там родились «Тихий Дон» и «Поднятая целина».
Коммунист Михаил Александрович Шолохов отличается поразительной скромностью. О себе он говорит мало, без охоты. Зато с большим воодушевлением рассказывает об успехах родной станицы, своих земляков.
Теперь в Вешенской есть электростанция, своя больница, родильный дом, новые общественные здания, придающие станице благоустроенный вид. Педагогическое училище имеет общежитие для студентов, жилой дом для преподавателей.
