К. С. Станиславский. Здесь завязывались связи и знакомства, сохранявшиеся потом десятилетиями и способствовавшие сближению общественных и культурных деятелей России и Армении.
В Лазаревском институте бывали В. А. Жуковский, А. С. Пушкин, П. А. Вяземский, А. С. Грибоедов и другие видные писатели, историки, деятели культуры России.
В институте долгие годы работал М. Эмин. Особенно велики его заслуги в популяризации русской литературы. Будучи студентом, он перевел на армянский язык еще при жизни А. С. Пушкина ряд его произведений, в том числе поэмы «Бахчисарайский фонтан» и «Кавказский пленник». Став преподавателем института, М. Эмин воспитывал у своих учеников интерес к русской литературе, о гениальных творцах которой он всегда говорил с благоговением.
Профессор Лазаревского института Степанос Назарян был одним из первых представителей армянского народа, получивших ученую степень доктора наук. Он в течение шести лет, начиная с 1858 года, издавал в Москве журнал «Юсисапайл» («Северное сияние») — первое ежемесячное издание для армян, проживающих в России. Журнал, благодаря усилиям революционного демократа Микаэла Налбандяна, следовал по пути знаменитого «Современника», оказавшего огромное влияние на передовых людей Армении.
Другим центром армянской культуры, как уже говорилось ранее, был Петербург. В Петербургской колонии протекала деятельность многих представителей культуры армянского народа, тесно связанных с передовыми людьми России того времени не только научными и литературными, но и политическими интересами. Это — Н. Л. Бероев, К. Патканов, Р. Патканян, А. Султан-Шах, X. Абовян, М. Налбандян, С. Назарян, Г. Сундукян. В Петербургском университете существовала кафедра армянского языка и литературы, здесь создавались и печатались исследования Н. Л. Бероева, К. Патканова, Н. Марра, Н. Адонца и других арменистов. В Петербурге была главным образом сосредоточена цензура армянской печати, здесь решался вопрос о праве на издание армянских книг, газет и журналов, при этом не раз содействие передовых русских ученых и писателей оказывало значительное влияние на благоприятное решение вопроса о судьбе того или иного издания.
В Петербурге была широко развита издательская деятельность. Отсюда была вывезена в Москву типография Иосифа Иоаннисиана, купленная Лазаревыми. В шестидесятых годах здесь открылась армянская типография Рафаэла Патканяна, в которой печатался журнал «Юсис» («Север»). Во второй половине XIX века в Петербурге было несколько армянских типографий, в том числе «Пушкинская» типография- скоропечатня.
В шестидесятых годах под влиянием русских революционных демократов оформилось революционно-демократическое течение и в армянской действительности.
Известный армянский поэт шестидесятых годов прошлого века Смбат Шахазиз в одном из своих писем сообщает следующие чрезвычайно интересные и ценные сведения о воздействии русских шестидесятников на его творчество и на все его поколение. «Нечего и говорить, — пишет Шахазиз, — что на меня, как и на все мое поколение, оказали сильное воздействие эпоха реформ и ее отражение в русской умственной жизни… В товарищеском кругу я принадлежал к числу тех молодых людей, которые всего усерднее следили тогда за русскими журналами, например за «Современником», и затрагивавшимися в них вопросами… Из «Современника» 1859 года взят эпиграф к одной из песен «Скорби Левона». Прочитанное мною стихотворение Добролюбова «Милый друг, я умираю» внушило мне идею собственного стихотворения, которое у меня начинается почти так же, но носит уже другой характер, имеет непосредственное отношение к судьбе армян».[69]
Смбат Шахазиз был первым из армянских писателей, упоминавшим имя Добролюбова; он же и первый переводчик его стихотворений.
Еще в 1864 году он перевел небольшое стихотворение (из двух четверостиший) Добролюбова «Милый друг, я умираю». Шахазиз настолько был увлечен идеей стихотворения, что впоследствии дополнил его текст, и получилось новое чудесное патриотическое стихотворение из семи четверостиший.
В те же годы были переведены на армянский язык литературно-критические, а также политические и исторические труды Добролюбова. Так, журнал «Айкакан ашхар» («Армянский мир») в нескольких своих номерах печатал известную статью Добролюбова «Отец Александр Гавацци и его проповеди».
Журнал «Айкакан ашхар», на страницах которого ранее печатались статьи Белинского, стихотворения Некрасова, Огарева, Михайлова, в 1868–1869 годах напечатал вторую работу Добролюбова — «О значении авторитета и воспитании». В этой замечательной работе Добролюбов с революционно- демократических позиций рассматривал животрепещущие проблемы педагогики, обращая особое внимание на вопросы воспитания. Этот перевод был важным вкладом в армянскую педагогику и стал сильным оружием в руках прогрессивных армянских педагогов в их борьбе с проповедниками клерикально- реакционного воспитания.
В семидесятых — восьмидесятых годах имя Добролюбова уже стало широко известно в кругах армянской интеллигенции. Вопреки всем рогаткам, расставленным царской цензурой, имена Добролюбова и Чернышевского появлялись на страницах армянской прессы. Армянские писатели не только читали и изучали произведения Добролюбова, но и цитировали их как непревзойденные образцы критической мысли.
В середине прошлого века из гущи армянского народа вышел на арену политической и литературной деятельности его великий сын — Микаэл Налбандян.
Многие годы его жизни и творческой деятельности были связаны с Москвой, с демократическими кругами русской общественности, с представителями русской науки и литературы. Он приехал в Москву впервые в июле 1853 года. Ему было двадцать три года, но он уже получил боевое крещение на политическом поприще. В деле представителей армянской реакционной буржуазии (халибовская партия) в Нахичевани — бесконтрольное расходование церковных сумм — М. Налбандян выступил непримиримым обличителем. Вскоре он вынужден был уехать из Нахичевани. Куда же? Стремление к знаниям, к культуре русского народа привело его в Москву. Он обратился в Лазаревский институт с просьбой предоставить ему место учителя армянского языка. Но для этого нужно было иметь звание учителя. Налбандян получил его в Петербурге в том же 1853 году, показав отличные знания. Однако в должности младшего учителя армянского языка в Лазаревском институте ему не довелось долго работать. Он был арестован в январе 1854 года по распоряжению московского полицмейстера. Нахичеванский магистрат потребовал отправить Налбандяна под конвоем в Эчмиадзин. Там намечалось свершить над ним суд и расправу при помощи церкви. Налбандян сумел вырваться из рук полиции. Помогло заступничество друзей. Он решил поступить в Московский университет.
Его прогрессивно-демократическое мировоззрение формировалось в период пребывания в Московском университете, где в то время распространялся «Колокол» Герцена, где молодежь чутко и отзывчиво внимала «могучей проповеди» Чернышевского.
Налбандян учился в университете с 1854 по 1857 год, несмотря на отказ принять его вольнослушателем медицинского факультета, учился в самом широком смысле слова. Учился на лекциях у профессора И. Т. Глебова, отстаивавшего материалистическую точку зрения на деятельность живого организма, у профессора А. И. Полунина, ревностного поборника научно-рационалистической медицины, у профессора Ф. И. Иноземцева, активного общественника. Он учился, вращаясь в среде студентов, в числе которых на одном факультете с ним занимались И. М. Сеченов, С. П. Боткин и другие будущие знаменитости. Учился по книгам, проявляя исключительное трудолюбие, чтобы затем принести пользу родному народу. Он так и писал брату: «Став здесь врачом, я могу и моим родным и моим соотечественникам всячески помочь». Учился у передовых людей того времени, познакомившись с ними в Москве. Например, глубокую любовь и уважение питал он к К. Ф. Рулье, основателю русской школы зоологов в Московском университете, человеку материалистических воззрений. Он поддерживал связь с убежденным дарвинистом и крупным общественным деятелем А. П. Богдановым и другими.
Мы вправе сказать, что на всю жизнь, на все мировоззрение Налбандяна Московский университет оказал сильнейшее влияние. Здесь оформились его взгляды и убеждения, приведшие его на путь борьбы против царского самодержавия — врага всех народов. России.
В конце пятидесятых годов Налбандян установил непосредственные связи с революционными организациями в России, с группой Герцена и с польскими революционерами. Налбандян был одним из членов тайного общества «Земля и воля» и принимал участие в обсуждении статьи Огарева «Что нужно народу?», ставшей его политической программой.[70]
