– Всякое бывает, – сказал кузнец Сметсе Смее.
– И старый Помпилиус может это подтвердить! – закричал Караколь. – Встань, славный медведь, подтверди мои слова!
Медведь встал, поклонился и приложил лапу к груди.
– Помпилиус никогда не врет! – сказал Караколь. – Не пожалейте монету для старого Помпилиуса!
– Монету надо заработать, – сказали сзади, и я узнал голос Слимброка, моего хозяина.
Брр, я даже поёжился! До чего надоел мне этот Слимброк. Не отдохнешь от него даже в воскресенье.
– За что же ему монету? – спросил Слимброк.
– За то, что он хорошо пляшет и говорит правду, – сказал Караколь.
Слимброк усмехнулся:
– Ну, пляшет – ещё куда ни шло. А уж с правдой совсем плохо. Какая же правда, если ты врёшь, а он подтверждает?
– Что-о? – У Караколя даже глаза округлились. – Я вру?
– Вот-вот. – Сказал Слимброк. – Сначала сказал, что у твоего Голиафа было восемь голов, а потом – десять. Так сколько у него было голов? Может, одна?
Караколь обиделся. Во всяком случае, у него был такой вид. Он даже руки заложил за спину и выставил ногу в фиолетовом чулке. Он сложил губы трубочкой и гордо сказал:
– Сколько ни было, все мои.
– Шулер ты, – сказал Слимброк. – Не было никакого Голиафа, я-то уж знаю.
Караколь совсем обиделся. Он подошёл к Слимброку и, глядя на него снизу вверх, спросил:
– А ты всё знаешь, почтенный горожанин?
– Да уж побольше тебя, – ответил Слимброк.
– Тогда скажи мне, кто отдыхает в деревне Лиссе, что в трех часах ходьбы от твоего дома?
Слимброк даже поперхнулся:
– В деревне Лиссе? – Мне показалось, что он растерялся. – В деревне Лиссе? – Глаза его остановились на девочке в розовом платье. – Что это на ней за платье?
– Какое платье? – Караколь удивился.
– Это платье моей дочери! – закричал Слимброк. – Они его украли!
– Побойся бога, – сказал Караколь. – Это платье я купил ещё два года назад в Эйдаме.
– Воры! – кричал Слимброк. – Воры! Украли платье!.. Девочка убежала за фургон, а Слимброк схватил Караколя за пояс Но в это время большая собака рванулась вместе с фургоном и с рыком ударила грудью. Слимброк взмахнул руками и полетел прямо в канаву.
– На помощь! – закричал он. – Эй, ребята!..
По мосту бежали с палками его работники.
– Смывались бы вы отсюда, – сказал Сметсе Смее. – Не могу за вас заступиться, потому что должен Слимброку десять флоринов.
– Ещё два года назад, в Эйдаме… – бормотал Караколь, бегая вокруг фургона. – Такое старенькое…
– Ему от жадности померещилось, – сказал Сметсе Смее.
– Лучше бегите, – сказали в толпе. – Работники у него крепкие.
– Куда же бежать? – спросил испуганный Караколь. Девочка стояла у фургона, и по щекам катились слёзы. Тогда я решился:
– Бегите за мной, я покажу, где спрятаться.
– Бегите за нами, – сказали Боолкин и Михиелькин.
Пока Слимброк вылезал из канавы, мы уже мчались по переулку. Обогнули церковь святой Марии, сделали зигзаг и выскочили на Господскую улицу. Пыхтел медведь Помпилиус, скрипели колеса, собака бежала высунув язык, а девочка в розовом платье держалась за край повозки, так и не выпуская из рук барабана.
– Я мог бы не удирать, – ворчал на ходу Караколь. – Помпилиус умеет постоять за друзей. Но что будет со мной, если он прихлопнет доброго горожанина, как муху?
По переулку мы бежали на Новую улицу, повернули, и вот мы уже на улице Солнечная Сторона.
– Это мой дом, – сказал я. – Въезжайте во двор.
– А что скажут твои родители, добрый мальчик? Мне и заплатить-то им будет нечем.
– Нет у меня родителей, – сказал я.
КТО ОТДЫХАЕТ В ДЕРЕВНЕ ЛИССЕ
Да, вот такая история. Живу я один с самой зимы. Отец мой исчез три года назад. Мне шёл десятый год. Наверное, он утонул. Случилось тогда страшное наводнение. Дул сильный зюйд-вест. Море вспучилось и
