поговорить об этом?»
Вы очень гордитесь вашими детьми и особенно их успехами, не так ли?
«Я думаю, что любой родитель гордился бы. Они преуспевающие и счастливые, потому что у всех Дела идут хорошо, кроме последнего. Но почему вы задали этот вопрос?» Это может иметь некоторое отношение к вашей печали. Вы уверены, что ваша печаль не имеет отношения к их успеху?
«Совершенно наоборот, я очень счастлива из-за этого».
В чем, как вы полагаете, корень вашей грусти? Если можно поинтересоваться, на вас очень сильно повлияла смерть вашего мужа? Вы все еще находитесь под ее воздействием?
«Это был огромный удар. Я была очень одинока после его смерти, но вскоре забыла об одиночестве и горе, так как были дети, о которых нужно было заботиться, и у меня не было времени, чтобы думать о себе».
Вы считаете, что время стирает одиночество и горе? Разве они все еще не здесь, спрятанные в более глубоких слоях вашего ума, даже при том, что вы, возможно, забыли о них? Не может быть так, что они являются причиной вашей сознательной печали?
«Как я сказала, смерть моего мужа была большим ударом, но, так или иначе, этого следовало ожидать, и я приняла ее со слезами. Когда я была девушкой, прежде чем выйти замуж, я пережила смерть своего отца, и несколькими годами позже — смерть моей матери. Но я никогда не была верующей, и все разговоры по поводу загробной жизни не беспокоили меня. Смерть неизбежна, и нам надо принимать ее как можно с меньшим переживанием».
Может быть, именно так вы и относитесь к смерти, но может ли быть одиночество так легко логически объяснено? Смерть — это что-то, принадлежащее будущему, которую возможно придется пережить, когда она придет. Но разве одиночество не вечно с вами? Вы можете преднамеренно закрыться от него, но оно все еще там, за дверью. Не следует ли вам пригласить одиночество и взглянуть на него?
«Я не знаю. Одиночество так неприятно, и я сомневаюсь, смогу ли я зайти так далеко и пригласить это ужасное чувство. Оно действительно весьма пугающее».
Не должны ли вы понять его полностью, так как оно может быть причиной вашей печали?
«Но как мне понять его, когда это именно то, что причиняет мне боль?»
Одиночество не причиняет вам боль, но мысль об одиночестве вызывает страх. Вы никогда не испытывали состояние одиночества. Вы всегда приближались к нему с предчувствием, со страхом, с побуждением уйти от него или найти способ преодолеть его, так что вы избегали его, не так ли? По- настоящему вы никогда не вступали в прямой контакт с ним. Чтобы отстраниться от одиночества, вы сбежали в деятельность ваших детей и их успехи. Их успех стал вашим, но за этим боготворением успеха нет ли некоторого глубокого беспокойства?
«Откуда вы знаете?»
То, с помощью чего вы убегаете, неважно, радио ли это, общественная деятельность, специфическая Догма, так называемая любовь и так далее, становится существенной, такой же необходимой для вас, как выпивка для алкоголика. Можно забыться в боготворении успеха или в поклонении образу или некоему идеалу, но все идеалы иллюзорны, и даже в самозабвении имеется тревожное чувство. Если можно заметить, успех ваших детей был для вас источником боли, поскольку в вас есть более глубокое беспокойство из-за них и из-за вас непосредственно. Несмотря на ваше восхищение их успехами и аплодисменты, которые они получили от публики, не скрывается ли за этим чувство стыда, отвращения или разочарования? Пожалуйста, простите, что я спрашиваю, но не глубоко ли вы обеспокоены их успехами?»
«Знаете, сэр, я никогда не смела признать, даже для самой себя, характер этого страдания, но это то, что вы говорите».
Хотите ли вы вникнуть в это?
«Теперь, конечно, я хочу вникнуть в это. Видите ли, я всегда была религиозна, безо всякой принадлежности к какой-либо религии. Местами я читала о религиозных вопросах, но никогда не попадала в так называемые религиозные организации. Организованная религия казалась слишком отдаленной и недостаточно близкой. За моей мирской жизнью, однако, всегда скрывалось неопределенное религиозное искание, и когда у меня появились дети, это искание приняло форму глубокой надежды, что один из моих детей станет религиозным. И ни один из них не оправдал эту надежду, все они стали преуспевающими и мирскими, кроме одного. Все они в действительности посредственны, и именно это причиняет боль. Они поглощены мирским. Это все кажется настолько поверхностным и глупым, но я не обсуждала это с кем-либо из них, и даже если бы я поступила так, они не поняли бы то, о чем бы я говорила. Я думала, что по крайней мере один из них будет другим, и меня страшит моя и их посредственность. Это то, что как я предполагаю, вызывает мою печаль. Что можно сделать, чтобы покончить с этим состоянием?»
В себе или в другом? Можно только покончить с посредственностью в себе, а затем, возможно, могут возникнуть иные взаимоотношения с другими. Знать, что кто-то является посредственным — это уже начало перемены, не так ли? Но мелочный ум, осознавая себя, отчаянно пробует изменяться, улучшаться, и само это побуждение посредственно. Любое желание самоусовершенствования мелочно. Когда ум знает, что он посредственен и не воздействует на себя, посредственность прекращается.
«Что вы подразумеваете под воздействием на себя?»
Если мелочный ум, осознав, что он мелочен, делает усилие, чтобы изменить себя, не является ли он все еще мелочным? Усилие измениться рождено мелочным умом, поэтому само то усилие мелочно.
«Да, я понимаю это, но что же делать?»
Любое действие ума мало, ограничено. Ум должен прекратить действовать, и только тогда наступает окончание посредственности.
Огонь недовольства
В течение нескольких дней шел очень сильный дождь, и потоки воды были бурными и шумными. Коричневые и грязные, они текли от небольших оврагов и присоединялись к более широкому потоку, который протекал вдоль долины, а он, в свою очередь, впадал в реку, которая спускалась к морю несколькими милями ниже. Река была полноводной с быстрым течением. Даже летом она никогда не пересыхала, хотя все ручьи, питающие ее высыхали, обнажая камни и пески. Сейчас же река несла грязные воды, и люди наблюдая за ее течением, боялись, что она может выйти из берегов, затопив поля и рощи и нанеся ущерб городу. Несколько человек пытались ловить рыбу, но их попытки не увенчались успехом, так как течение реки было слишком сильным. Снова пошел дождь, но люди не ушли с берега, наблюдая за рекой, в надежде, что она все же не выйдет из берегов.
«Я всегда была искателем, — сказала она, — и прочла очень много книг. Я была католичкой, но оставила эту веру, чтобы присоединиться к другой, которую тоже оставила и присоединилась к религиозному обществу. С недавних пор я изучаю восточную философию, учение Будды и сама прошла психоанализ. Но даже это не остановило мой поиск, и теперь я здесь и говорю с вами. У меня было желание посетить Индию в поисках мастера, но обстоятельства помешали мне».
Она рассказала, что была замужем, у нее двое детей, ярких и интеллектуально развитых, которые ходили в колледж. Она не беспокоилась о них, так как они были самостоятельными. Она серьезно пробовала медитировать, но ни к чему не пришла, и ее ум был столь же глуп и блуждающ, как и прежде. «То, что вы говорите о медитации и молитвах, очень отличается от того, что я читала и думала, меня это озадачило, — добавила она. — Но во всем этом утомительном беспорядке я действительно хочу найти истину и понять ее загадку».
Вы думаете, что, ища истину, вы ее найдете? Не может ли случиться так, что так называемый ищущий никогда не сможет найти истину? Вы никогда не вникали в это побуждение искать, не так ли? Все же вы продолжаете искать, переходя от одного к другому в надежде найти то, что вы хотите, что вы называете истиной, делая из него тайну.
«Но что плохого в том, что я ищу? Я всегда находила то, что хотела, но чаще — не находила».
